Но ходить комком мог, руки слушались, глаза сами собой не закрывались, а значит, нужно было собираться. А то ведь только кажется, что двое суток это много. Нихрена подобного.
Комком сунул голову под шаровой кран, открыл целиком. Вода из умывальника текла долго, вымывая хмель и головную боль… Вот же Ильф гондоном-то оказался! Вроде и помер, и закопали уже, а все гадить продолжает!
Растерев воду старым, уже пожелтевшим полотенцем, Кордон пригладил растрепавшиеся волосы, прикинул, что стричься, в общем, рано, а бриться перед рейдом – плохая примета. Да и лень.
- Дневальный! - заорал комком, высунувшись из комнаты. Тут же осекся от крика в голове что-то лопнуло.
Дневальный из молодых, лопоухий и рыжий – прям захотелось в лоб ему закатить, настолько мерзкий, явился на вопль быстро, службу, видать, понял.
- Мои где? – тихо спросил Кордон.
- На склад ушли, - доложил лопоух, - их вызвали то ли что-то перекладывать, то ли что-то укладывать. Слово такое сложное, я не запомнил.
- Ведро трансмиссии ищут, - протянул комком.
- Точно! – обрадовался дневальный. – Ту самую, миссию.
- Щас как дам в лоб, уши отвалятся, трансмиссия ты, бессмысленная! – хмуро пообещал Кордон. – Шустро метнись на склад, ищи моих, говори, чтобы срочно сюда.
- Срочно? – переспросил рыжемерзкий. – Они же там работают…
- Совсем дурак? – прищурился комком. – Я тебя тут почему до сих пор вижу?
Дневальный, побледнев веснушками, ускакал. Мотыля на ходу ушами. Ну чисто слонопотамий из детских сказок. Интересно, как его в дестве дразнили. Нужно будет у Валруса спросить. Эта сволочь все про всех знает. Ну почти.
Кордон услышал, как хлопнула дверь длинного дома. Удовлетворенно кивнул и всунулся в комнату, будто улитка в панцирь. Пока мелкаш добежит, пока найдет, пока в лоб получит – а не открывай занятных людей, пока объяснит, пока команда соберется и придет… Времени – полный трюм. Даже, наверное, слишком много. Возник соблазн накатить. Клоповки, исключительно для здоровья. Стаканчик, не больше. Давление уравнять.
Назойливое видение запотевшего стакана с красной густой жидкостью, Кордону удалось отогнать, лишь собрав всю волю в кулак. Это ведь сперва один стакан. Потом второй будет. А там и третьему место найдется. А послезавтра, в самый неудачный момент, вывернет прям на пирсе. Воеводе на сапоги. А то и князю.
Одно хорошо, если такое случится, Румпель останется в прошлом. Вроде мелочь, а приятно. Плохо, правда, что кроме Румпеля, в прошлом останется все прочее. А все настоящее и будущее будет состоять из махания крабьим молотком и остриженных клешнями пальцев…
С другой же стороны, у Кордона, только он начинал думать о грядущем рейде, нехорошо сжималось в груди. И списать это на похмелье не удавалось. В предчувствия лучше не верить – трус умирает сто раз. Но все равно – неуютно до крайности.
Первым делом Кордон вытащил из-под кровати маленький, на полторы канистры, рюкзак, и огромную сумку, из обрезков и лоскутов пывыхи. Пывыху море выбрасывало разную, поэтому сумка была многоцветной, а на солнце иногда переливалась, что хвост твоего сцинка.
Удивительные, конечно, ящерицы – живут только в кипятке вулканических ручьев, умирая на воздухе за час-полтора. Наверное, от холода.
Рюкзак Кордон сразу же переставил к двери. В «штурмовик», собранный перед рейдом, ставшим последним для Ильфа и Провода, он не залезал. Значит, там все в порядке и на месте, нечего проверять – герметизируй потом! Пакетов-то, море давно не выбрасывает, а они рвутся!
Одежное, огневое, ремонтное, едовое, мыльно-рыльное, рыболовное, лечебное и малость боевого – запасец наконечников для стрел и маленького копьеца – так, из кустов в брюхо ткнуть, порох, свинец и пыжи на пяток выстрелов. В общем, шли бы дней на пять, хватило и его. Но нет, блядь… Ебанный Румпель, чтоб его цунямей размыло к херам тюленьим!
Зато сумка была пустой. И эта пустота так и манила заполнить ее под жвак всяким хламом. Чтобы потом и сам поднять не мог, и катамаран перекосило!
Скрипнув зубами от обиды на несправедливый мир, Кордон начал тщательно укладываться, пытаясь и не переусердствовать, и ничего не забыть. И заранее обмирая от мелкого, но гадкого страха обязательно что-то нужное забыть. На то он и Закон Всемирной Подлости!
С верой тут было плохо. Нет, секты водились на любой вкус, но чтобы прям искренне, на острове верили в две вещи:
1) Предки знатно обосрались.
2) Если что-то может стать хуже, то обязательно станет.
Возможно, лет через пятьдесят, сто, люди начнут всерьез кланяться, к примеру, вырезанным из дерева статуям филина или тюленя, но пока что, на Черном острове жили со столь ненадежными душевными скрепами. И хватало.
Первым в сумку лег коврик, придавая немного жесткости – этакий каркас. Да и на камнях спать удобнее. Небольшой спальный мешок, дополнительная смена белья, чтобы не вонять грязными трусами на весь мыс, приманивая едведей – они тухлятину обожают.
Завернутая в полотно, высушенная до крепости дерева, рыба, оленина и едвежатина. Сухие папороть с черемшой, сухари, мешочек с мелко нарезанным вяленным осьминогом…
Сверху легли тяжелые заброды – сто раз клееные штаны до груди – из все той же универсальной пывыхи. В болота без них никак, придется терпеть.
Пришла пора оружия. Самопал в чехле, сумка с дополнительным боеприпасом, две гранаты из стеклянных кухтылей – с такими гранатами лучше не попадаться врагам – засунут в жопу и разобьют. Четыре ножа – один на пояс, два по карманам, один в сумку. А в «штурмовике» и так два лежит.
Подумав, Кордон прицепил к поясу еще и ножны с мочетом. Разумеется, в них было не табельное уебище длиной в тридцать сантиметров, которые резали чуть ли не из жести. Нет, совсем другая вещь! С клинком в полметра и с клеймом «Tryemyntina» на почти черном от старости металле обуха. Можно сказать, фамильное оружие. Пришло в семью чуть ли не задолго до Случившегося. Когда умер старший брат матери, то Кордон стал первым в крохотном роду. Тогда-то мочет по прозвищу «Тремор» в руки к нему и попал. А так как, Кордон стал не только первым, но и единственным, ему нужно было беречься – ради «Тремора» хотя бы. Ведь если род прервется, мочет утопят у Чертовой скалы. К чертовой бабушке.
- Вернусь – женюсь! – скорчив страшную рожу, вслух пообещал Кордон. И прикоснулся к старому дереву рукояти. По ладони пошло тепло – будто заслуженный сабле-нож одобрил завет хозяина.
- Еще бы дуру найти, что за меня пойдет, - глядя в потолок, произнес комком, - а вдруг сразу две попадутся? Беленькая или черненькая? А если рыжая? Хороший вариант! Но будем решать вопросы по мере их появления! Лишь бы не седая!
Крабий молоток – тяжелый пробойник на длинном древке из орешника, Кордон, подумав, оставил лежать на подставке. Крушение карабаксов в планы не входило, а если внезапно прижмет, то отмахаться можно и топором с пальмой. Полтора кило - это полтора кило.
Если брать мочет, то и топор, так-то, не нужен. Или пригодится? Мочетом броню не вскроешь…
Размышления прервали шаги по коридору. Почти сразу сменившиеся торопливым стуком в дверь.
- Сломано! – рявкнул Кордон.
Команда ввалилась. Басур, Мавит, Водян и Морсвин. Складом от всех пахнет люто – у Басура глаз и не видно, а Водян еле стоит. Сразу видно – уработались! Но все пришли, никого по дороге в канаве не забыли. А то бывали случаи, бывали…
В комнате тут же стало до невозможности тесно и душно. Но расселись, приоткрыли окно, и в общем, наступил некоторый уют.
Кордон в двух словах обрисовал новости команде, стараясь не повышать голос. За окном – пропасть, там точно никого. А вот слоноух может за дверью стоять, подслушивая. Зря, что ли, уши такие отрастил? Растреплет всем, махайся потом с конкурентами посреди болота, жабов развлекая плюхами.
Команда, старательно дыша в сторону и в себя, долго молчала. Переваривала.
Морсвин шумно потянул приплюснутым, как у тюленя носом, спросил:
- И спрыгнуть с темы, как понимаю, никак?
- Да пиздец, - пояснил комком, - вы, бля, лучшие. Никто, кроме вас, и все такое. Остальные не потянут. Сами знаете.
Команда переглянулась. Глаза заблестели еще сильнее, плечи развернулись.
- Не, - протянул Басур, - так-то, если разобраться, кто такой блудняк потянет, а? Туран, что ли? С его ушлепками?
Все заржали.
- Турана едведь чуть не выеб, - сквозь смех проговорил Морсвин, - помните?
- Ну! «Я просто упал! Я просто упал!» Сам же раздвинул, чо! А едведь не дурак, сзади навалился!
- И Сфер кругом бегает с топором, как петух безголовый. Хули бегать-то?
- Ушлепки же, йопта! Таким хуй в руки попадет – сломают!
Отсмеялись быстро. Посерьезнели.
- Раз никто, то только мы. Сходим, чо.
- Хули делать-то? Сходим.
Водян молча кивнул. Он вообще разговорчивостью не отличался.
- Мы сходим. А с нами кто пойдет? – уточнил Мавит. – Не Толай, надеюсь?
- Толай даже бы не рискнул в длинный дом зайти, ты о чем? Нет, с нами Ру пойдет.
- Ну, Валрус-то, нормальный мужик.
- Это который на третьем углу живет? Мелкий такой, злоебучий?
- Ага, с Шурапетрой стенка в стенку.
- Вот же повезло человеку!
- Ничо, с нами на Румпель сходит, отдохнет!
Разговор сам собой затих.
Посмотрев по сторонам глазами-щелочками, Басур хлопнул себя по коленям:
- Ну что, командир, раз дело впереди, и вроде все по нему обрешали, то не жмись, доставай. Первое оно у тебя, в новом-то качестве.
Кордон и достал – как иначе-то?
*****
Как ни старались сохранить рейд в тайне, все равно, к пирсу явилась куча лишнего народу. Ру готов был хвататься за голову. Мало того, что приперлись его родители – тут ладно еще, сам сказал. Но Шурапетра откуда? А Рамзи нахрена притащился со всем своим голожопым выводком?! На работу бы так ходил старательно, волосан-пролежень! И прочие, прочие, прочие… Старики, дети, женщины. Даже мужчины, которые вроде как на промысле, и те торчали, подпирая заборы. Навскидку, чуть ли не треть населения! И каждый знает, что «Кот» уходит на юг. Жуть! А ведь не меньше тех, кто знает, но решил, что без него обойдутся?
Ну все, жди у Румпеля плотную завесу сторожевиков… И оберег не поможет.
Ру сунул руку за пазуху, погладил верный талисман по когда-то ребристой, но за долгие годы, ставшей почти гладкой рукояти. Семь выстрелов и три патрона в запасе. Барабан можно высадить в три секунды. Если дойдет до палубной свалки, то глядишь и получиться какому сторожевику доказать, что в Руруе морское колдунство посильнее. Но лучше не стоит! Патроны старые, просто обязаны осекаться…
Из надстройки выбрался Кордон, глянул на провожающих, покачал головой, но промолчал.
Ру благодарно кивнул. Князь приедет, выскажется и без комкома. Секретность завалена нахрен. Хоть флаг сразу поднимай: «Ваш курс ведет в жопу!». И это – в лучшем случае!
Грузились с вечера, распихивая сумки, рюкзаки и ящики по «Коту». На катамаране команда с прежним командиром ходила несколько лет – как достроили, им и выдали. Ру тоже довелось несколько раз на нем мотаться. Знание, где нужно пригнуться, чтобы не расколотить голову о низкую переборку, выветриться не успело. Он даже помнил, что когда-то, на левом борту название написали с ошибкой. И получился «Кот» не морским, а «мрским». Хорошо, Шурапетра не видела. А то зваться несчастному в народе совершенно хамски.
Сначала, глядя на сопку снаряжения, лежащего у корабля (бумарты или хотя бы пары факелнетов нету, но все равно – корабль! Солдаты же на нем ходят, и никто другой), Ру прикинул, что при всем желании не впихнуть. Но чудо в очередной раз свершилось. И даже место нашлось. Наверное, все же оставались у катамарана тайны, про которые инспектор не знал. Или его вещи тихонько за борт спустили. Но это вряд ли. Шанс вернуться в Руруй всяко был, а злой инспектор на суше опаснее
«Князь едет! Князь!» прошелестело по толпе. Она мгновенно уполовинилась – никому не хотелось попадаться на глаза самодержцу. Вдруг оне восьминогов за завтраком нынче облопались, и августейшее брюхо поносом изволит страдать?
- Все наверх, - рыкнул Кордон в дверь (люком ее назвать не получалось) надстройки, - строиться!
Команда вымелась. Построилась по штатному расписанию. Кордон, Басур, Мавит, Морсвин и Водян. Тот то ли втихаря снова приложился, то ли не отошел от позавчерашнего, перешедшего во вчерашнее, но стоял, прижавшись к мачте. И перегаром от него перло, хоть закусывай.
Ру встал рядом с Кордоном, на шаг от строя.
Ждать пришлось недолго. Из-за неопрятного кубика здания, в котором находился таможенный пост и управление портом (Милк совмещал обе должности – ник чему штаты раздувать), выехал князь.
И тут Ру понял, что все его душевные терзания насчет секретности совершенно бессмысленны. Князь ехал не просто провожать команду в важный рейд. Он ехал торжественно. А значит, любой вражий шпион просто обязан был переполошить своих – Рурй задумал что-то архиковарное и гадкое. Тут не просто камешек в воду. Кусок обрыва плюхнулся. И пойдет волна по всему острову… А то и в Саппоро всполошаться.
Светлейшего самодержца везли три черных коня (от рождения черным был только один – остальных красили перед каждым таким выездом). Кони тянули по желтому кирпичу роскошную карету – она представляла собой отдельный повод гордиться Руруем. Нигде больше такой не было!
Когда-то, до случившегося, карета была машиной. Такие назывались бездорожниками. Специально, чтобы по грязи не ногами месить, а колесами! Резиновыми!
Родная резина давным-давно разлохматилась, поэтому на колеса надевали что под руку попадется, оттого, все четыре покрышки были разными. Блестящая на солнце родная краска – а машину красили «под дельфина» почти вся облетела – умельцы докрашивали, чем придется, размазывая кисточками и валиками. Дрыгатель, разумеется, тоже давно помер – его и вытащили для облегчения. Решетку спереди оставили, на ней даже сохранился герб – небольшой толстенький крест, со слегка скошенной вертикальной палочкой. Рулевое управление переделали сильнее всего – система оттяжек, блочков и роликов позволяла теперь не только поворачивать колеса, но и управлять лошадьми. Чем князь с огромным удовольствием и занимался.
Неспешно подъехав к катамарану, князь выбрался из кареты. Осторожно закрыл дверь – от сильного удара могло что-нибудь отвалиться.
Самодержец похлопал карету по боку:
- Умели же предки делать когда-то! Сто пятьдесят лет ездила и столько же проездит!
Ру, у которого был хороший знакомый на конюшне, внутренне сморщился. Древняя, как утес, «Шнива», когда-то принадлежащая легендарному, а значит, никогда и не существовавшему, инспектору Дани-Мару, которого мифы делали самым-самым первым инспектором – этаким первопредком самой службы, снизу прогнила настолько, что от хорошего пинка пол мог провалиться. И князь мог еще и ногами перебирать, для скорости. Вслух, разумеется, ничего не сказал. Ни к чему подрывать моральные устои податного населения. И князь обидится.
Вслед за князем, из машины выбрался красный как краб воевода и два солдата с топорами.
Князь подошел к самому краю пирса, презрительно глянул на узкую полоску воды, отделяющую его от борта.
- Ну что, верные сыны Руруя, готовы послужить княжеству?
- Всегда готовы! – нестройно ответили верные сыны.
- Ну так послужите же!
- И послужим! – чуть слаженнее рявкнула команда и примкнувший к ней Ру.
- И не посрамите!
- Обязательно! – ответил инспектор в звенящей тишине, в которой только эхо где-то далеко-далеко носило отголоски слов и воплей.
Князь хмыкнул, махнул дланью, ехайте, мол, ехайте! Воевода покраснел еще сильнее. Ру обрадовался, что тому никоим образом не подчиняется.
- Швартовы отдать! Все на весла! – начал приказывать Кордон.
Команда и без начальствующих указаний знала, что делать. Раз, два, три, и катамаран уже потихоньку уходит из порта, оставив позади все и всех. И живых, и мертвых. Остались только те, кто ходит по волнам.
*****
Катамаран ходко шел, набрав неплохую скорость, чуть ли не в десять узлов. При слабом ветре, да при такой загрузке – прямо удивительно. Кордон спустился с капитанского мостика и приказал Водяну сунуть голову в воду – не попали ли они в какое внезапное течение. Так-то, внезапное подспорье – дело хорошее. Но как сделает петлю, как вынесет, хрен знает куда – лучше уж по старинке, по дорогам, исплаванным дедами.
Водян побултыхался, попускал пузыри. Высунулся, покачал головой.
- Ну ладно, спишем на то, что дно еще не обросло... Скажи Валрусу, чтобы стописят налил.
Солдат кивнул, пошел к надстройке, где на камбузе стояла канистра с крепким. Нарочито неторопливо, чтобы никто не подумал, что он прямо таки предвкушает. Все сделали вид, что ничего не замечают - давно в одной команде ходили, привыкли. Конечно, вся команда знала, что у Водяна с бухлом беда – солдаты пили все, но он был прямо таки Свирепым Пью. С другой стороны, команду это устраивало. Пьет человек, как не в себя, так и пусть пьет, пока службе не мешает. Будет мешать – сами утопим. Выгнать легко, только где потом найти такого, что может с завязанными глазами вокруг острова пройти в притирку, мимо всех мелей и подводных клыков. Лучше потерпеть. Опять же, канистра кончится – другой нет, волей-неволей протрезвеет.
Комком оглянулся, поплевал через плечо. Пока что шли хорошо. Устойчивый ветер гнал в нужном направлении, не приходилось возиться с парусами. Команда в концах не путалась. И даже инспектор, решивший, что быть бесполезным генеральным грузом все же несколько неправильно, возился на камбузе с обедом. Кордон принюхался, в надежде определить, что там происходит, но ветер пах только солью и водорослями.
- Ладно, лишь бы не планктоний суп, - принял волевое решение комком и вернулся на мостик. Укрывшись от ветра за хлопающим тентом, он снова развернул карту острова. Мыс Румпельный, венчавший собою полуостров с неоригинальным названием Румпель, на ней был. Вытянутое пятно странной формы, все зарисованное штриховкой «болото». Ни перемены высот, ни каких либо иных объектов или ориентиров, за которые команда могла зацепиться для начала поисков, не отмечено. Пошлое скучное однообразие. Из скучной серости вываливался только старый маяк, на самом краю мыса. Три этажа из рассыпающегося железобетона, обваливающиеся проемы окон и дверей… Кирпичи, которые вываливались из кладки, падали к подножью и тут же тонули. Земля понемногу заглатывала постройку, почти осилив первый этаж. Но маяк был старым и заброшенным еще до Случившегося. И возле него, в радиусе километров трех нет ничего. Разве что у предков в запасе была какая-то очень хитрая технология, не отличимая от магии, и тайное место с нужными железками прикрыто щитом, делающим все под ним невидимым.
Кордон прикрыл глаза, вспоминая полуостров и мыс. В общем, карта не врала. Огромное болото, на пару метров приподнятое над водой, оттого и пока что не смытое. Хотя, его, вроде бы, наоборот, намывает унесенным с других частей острова грунтом.
Камыш, рогоз, несколько десятков то ли речек, то ли ручейков, внезапные заросли шипшовника, бродящие едведи, множество птиц – перелетных и живущих там постоянно… И болотные крабы – твари, лишь немного уступающие в размерах и гнусности крабам морским. К счастью, куда более редкие. Хорошо, хоть ядовитых жабов нет! Комкома передернуло. Еще бы и их, и полный комплект счастья – хоть сразу вешайся.
Заскрипела мачта. Кордон вернулся к реальности, тряхнул головой – в ухе что-то неприятно щелкнуло – не продуло ли с отвычки? Но будем переживать неприятности по мере их наступления. Голову ломать, дело нужное, но сперва нужно подойти к полуострову, не нацепляв на хвост преследователей.
- Ничего, Котик, - украдкой провел ладонью по борту катамарана комком, - ты же у нас фартовый, ты вынесешь. Да и мы, вроде, - Кордон трижды сплюнул, - вроде не самые невезучие. Глядишь, проскочим, хвоста не прищемив.
- Эгегей, - раздался под ногами жизнерадостный вопль кока-инспектора, - команда, иди жрать, пожалуйста!
- Чурка нерусский, - улыбнулся комком. Вылез из своего закутка, проверил, не болтается ли штурвал, перегнулся через леер, упершись животом.
- Команда, все жрать! Водян на парусе, я на руле. Потом вахта за Басуром и Маветом.
- Бу сделано! – кивнул, задрав голову, Мавет. Басур уже выскакивал из надстройки с парующим котелком и ложкой наперевес.
- Что дают хоть? – уточнил комком.
- Еду!
- А как называется?
- У кока спроси!
- Он-то не признается!
- Кок, ты что там сделал такого, что сказать боишься?
Взъерошенный Ру, весь в муке, высунулся из люка камбуза:
- Сам попробуешь, и решишь.
- Блюдо-загадка, хуле! - подытожил Басур.
- Ладно, если не помрете, то тоже попробую!
Кордон перегнулся обратно, взялся за бинокль. Работала только одна «глазница», но зато с хорошим увеличением. Комком начал обшаривать горизонт, надеясь, что нигде не мелькнет парус. Рыбаки и промысловики так далеко от берега не отходили – тут мог шарахаться только вражеский патруль.
Но горизонт был чист. А значит, полдня жизни у команды «Кота» еще было.