Парни громко чихали, наматывали сопли на кулаки, хрипели рваными кузнечными мехами… По всем признакам – заболели. Притом, всем отрядом.
Хрис проклинал всех богов, которых мог вспомнить – а знал он многих, довелось пошататься вокруг двух морей, да и по третьему плавал, пробираясь меж крутых скалистых берегов ночной порой. Надо же этим зловредам такую гадость учинить – за три перехода до порогов, за которыми начинались сердцевинные земли!
Погода испортилась не просто быстро, а прямо таки молниеносно! Легкий, чуть прохладный ветер – даже приятный малость – разгонял по осеннему злющих мух, сменился резким, пронизывающим до костей. Вместо прохлады, повеяло близкой зимой.
Затем пошел дождь. Который так и не понял, то ли дождь он, то ли снег. Так и сыпало с утра этим мокро-холодным безобразием.
- Сдохнем мы так! – чуть не плача проговорил Рудно, пряча лицо от очередного порыва.
- Ясное дело, что сдохнем! – расхохотался Хрис. – Ни один из людей вечно жить не научился, чтобы там шаманы не брехали!
- Я про сейчас! – прохрипел парень, явно досадуя на недогадливость старшего.
- А я про когда?! – удивился кузнец. – Я тоже про сейчас. Или ты хоть одного бессмертного знаешь?
Рудно только рот и открыл, не зная, как ответить.
- Пасть захлопни, - добродушно намекнул Хрис, - тепло не выпускай.
- Ты умный такой, - простонала жертва командирского остроумия, - что аж тошнит прям!
- На то я старший! – наставительно проговорил кузнец. – А что за старший, от которого не тошнит?
- Хороший! – еще немного, и Рудно бы, наверное, расплакался. Но Хрис благоразумно решил до такого не доводить. Не зачем. Да и не заслужил. От того, что вокруг творится, Хрис бы и сам расплакался. А потом забился бы в самый темный и теплый угол, накрылся бы одеялом с головой, и сидел бы, пока все не кончилось!
Все же, парни от смеха не удержались. Он, правда, тут же перешел в кашель и хрипы, а потому увял сам собою. Будто и не было. Плохой знак. Все устали. А ведь оставшиеся переходы еще пройти надо! И от порогов еще день-два дороги. А будет снегодождь такой сыпать, и вправду, передохнем раньше времени.
Хрис посмотрел на небо, с молчаливой просьбой. На удивление, пока они грелись чесаньем языков, погода начала налаживаться. Сквозь плотную черную завесу туч – будто спина медвежья, точь в точь! – виднелось небо – серо-синие проталины… Но не успел кузнец всерьез порадоваться, как ветер снова усилился, тучи побежали быстрее, начали наползать друг на друга, словно льды, выбирающиеся на берег в ледоход. Или огромные пушистые звери на случке, ставшей свальной. Опустились ниже, того и гляди, шапку помнут!
Кузнец безнадежно осмотрелся. Сейчас бы отсидеться в каком укрытии – еда, вода есть, можно хоть десять дней на сене дрыхнуть! Но степь вокруг раскинулась ровная, как замерзший ставок – ни оврагов, ни лесов, ни захудалой речки с камышом! Тут останавливаться – так проще сразу по жилам ножиком чиркнуть. Та же смерть, но куда быстрее.
Сквозь непроглядную снегоносную шкуру какой-то не в меру наглый солнечный луч прорубил прореху, прыгнул, размахивая своим яркоблещущим копьецом… Осветил на миг гору по левую руку от их пути.
Высокая Могила! Рукотворная гора, в которой спит множество народу, так и не ставшего бессмертными… Знакомые места!
- Туда! – ни мига не раздумывая, скомандовал Хрис, махнув рукой, и первым поворотил коня. Никто из отряда спрашивать не стал – не до того. Разве что лошади, которым ветер до этого дул в мохнатые задницы, а теперь стал хлестать по левой щеке, возмущенно зафыркали. Но кто тех долгогривых слушал, когда старший сказал?!
Хрис на манер своей лошади щурился, прятался от ветра – не только зверям худо пришлось! Чтобы не терять времени даром, искал хорошее в том, что вокруг. И находил, как ни странно!
Землю могло расквасить дождями – тонули бы, ну прям твои жабы! Ква-ква-ква… Пока утонешь, успеешь еще дождя выпросить, его же и проклиная! Или еще хуже! Могло присыпать снежком. Мягким! Пушистым! Таким, в котором даже мышь тонет, бессильно барахтаясь. Или совсем плохо могло стать! Тот же снег, вывалив щедрою рукою, солнышком слегка поджарить. Так, чтобы пошла корочка – наст. Твердая! Звонкая! Хрупкая! Он, ломаясь, режет лошадям ноги безжалостнее кремневого ножа!
Кузнец помотал головой, улыбнулся. Да! Надо верить в хорошее и всегда понимать, что может стать намного хуже, чем сейчас!
В лицо, прямо в улыбку, ветер швырнул снегу. Хрис, не сдержавшись, начал ругаться, отплевывясь от неожиданного и чересчур щедрого подарка.
- Не просил я такого, чтоб вам всем волки печенки выели!
Тут же прилетело снова. Еще щедрее. Решив, что Небо и так много раз ему намекнуло, прямо таки обнамекалось, Хрис сделал то, что советовал Рудно – захлопнул пасть, перестав выпускать тепло.
Могила, казалось, не приближалась! Наоборот, с каждым шагом, она становилась все дальше! Происходи дело летом, Хрис бы списал такой обман зрения на марево, что любит дрожать над раскаленной землей. Но какое, в жопу, марево сейчас!?
Не коварный ли это дух лесного шамана пролез в степь и гадит изо всех сил?! И как только граничную реку переполз?!
Но могила вдруг приблизилась, заняв половину окоема приземистой тушей великана, размытой дождями, раздутой ветром…
Кузнец вдруг понял, что потерялся. Закрутил головой, пытаясь ухватиться взглядом хоть за что-то знакомое. Понять, где они, собственно, находятся.
Он тут был. Но давно. И в те недолгие весенние недели, когда что трава, что листва, настолько зеленые, что кажутся ненастоящими, словно сделанными из ярких камней.
А сейчас, осенью, что до отвращения похожа на раннюю зиму, чтоб ее, все другое! Ни одной знакомой звезды, как говорится.
Хрис выдохнул, пропуская воздух сквозь неплотно сжатые зубы. Вдохнул. Снова начал шарить взглядом по сторонам.
Есть! Самая приметная примета сама вылезла! Три вяза, растущих из одного корня. Деревья были как на подбор – ровные, гладкие, высокие.
- Хуууур! – не сдержавшись, проорал кузнец. И указал чуть правее. – Мы почти дошли. Туда давайте!
Сразу за троединым деревом шла высокая, в рост всадника насыпь. Тянулась от могилы отростком-корнем…
С той весны она осела, оплыла – когда-то была чуть ли не в три человеческих роста! - дожди, ветра и снег делали свое разрушительное дело. Но все еще была о-го-го! Да и сама насыпь важной не была.
- За мной! – подбодрил старший вымотанный отряд, – зуб Пазара даю, совсем чутка осталось!
У того места, где насыпь отходила от основы, разведчики увидели дом. Самый настоящий! С крышей! Правда, у покосившейся полуземлянки не было ни одного окна, и дверной проем чернел пустотой.
- Двери тут никогда и не было, - пояснил Хрис. – Ни к чему.
- Слушай, дядька Хрис, - сунулся с вопросом неугомонный Рудно, - а ты откуда про него знал? Проезжал мимо?
- Кто из нас старший? – покровительственно фыркнул кузнец. – От кого вас всех тошнит? Это в довесок к тошноте. Чтобы не так сильно вам хотелось меня зарезать среди ночи. Как куренка.
- Ты что говоришь такое?! – ужаснулся Рудно, чуть не выпал из седла. – Никто тебя зарезать не собирался! Ни разу!
- Вот потому, - слишком грустно, чтобы быть серьезным, произнес Хрис, - не стать тебе, друг страшим ни в одном деле. Даже жена на шее будет ездить, да плеткой по бокам охаживать.
Разведка гнусно заржала, представив зрелище.
- Нету в тебе ни малейшей решительности в достижении поставленных целей. Грустно это. Не надо так!
- Чо?
- Через плечо, - огрызнулся Хрис, уставший заниматься ерундой. – Потом расскажу. Если захочешь. Сейчас утепляться надо, темнеет уже!
*****
Утеплились на славу! Кто видел лучше, у того глаза его брехливые вылезли и на ниточке болтаются!
Из ближайшего леска, по которому весной пронесся ураган, повалил чуть ли не треть деревьев, натаскали сухих веток. Ломали их с хрустом, гиком и радостным воплем – и откуда только силы брались? И об колено, и об стволы, и о хребет товарища..!
Пол в дальнем углу застелили, нарезав, травой – сухой, хоть и малость сыроватой. «Дверь» завесили двумя плащами - чтобы понадежнее преграда вышла. Чтобы не каждый порыв пробивал, унося тепло.
Развели костер, и сразу стало тепло и почти хорошо. Даже надсадный кашель, рвущий легкие и ломающий ребра, как-то сам собой утих. О нем, впрочем, никто и не горевал.
Не забыли и про верных лошадок, терпевших лишения и страдания.
Рядом с домом, стояла плетенная загородка – в полтора роста. Сверху перекрытая такой же плетеной крышей. Защита разве что от солнца! Но если сверху накидать травы да листвы, да чуть-чуть подождать, пока мокрый снег уляжется плотным слоем… Как в лучших конюшнях Лондиниона и Лютеции! А уж там-то знают толк в красивой жизни!
Наконец, когда все заботы и работы оказались за спиной, и самое сложное, что осталось – это челюстями шевелить, пережевывая, к Хрису, развалившемуся на охапке травы, подсел Рудно. И снова спросил, откуда же многоуважаемый старший, знает о таком чудесном месте, расположенном так далеко от привычных троп и дорог.
Первым желанием было послать надоеду козе в трещину. Но на Хриса таращился весь отряд. И даже лошадки косили умными глазами, заранее негодуя на случай отказа.
Хрис подумал, и рассказал. Почему бы и нет, в самом-то деле?