Шторм, он плохой, когда ты в байдаре посреди океана плывешь, и весла нет – надо ложкой грести. Тогда страшно. Волны выше гор, брызги летят – страшно! Штаны со всех сторон мокрые.
А когда в то-рыфе сидишь, в костер смотришь, трубку куришь, штаны сухие, то и не пугает. Пусть себе ветер ревет, пусть волны ярятся… Пусть океан всякое полезное на песок выбрасывает, что унаку пригодится!
Один унак по берегу и пошел. Только-только волны отгремели, как он сразу и пошел – не стал дома сидеть, чай пить. И медведь пойдет, все соберет, и другой унак может пройти – тот, еще и медведя с собой унесет! Никак медлить нельзя!
Идет охотник по песку, всякое полезное в мешок кладет. Поплавок, веревка, деревянной травы кусок? Все пригодится, все в хозяйстве полезным будет! А что не пригодится, то в сарае сгниет – всяко в деле будет!
Во второй мешок унак собирает гребешка, капусту морскую себе на еду, дохлую кету – желтому на еду. Чайка лежит? Давно лежит? Тоже пригодится! Желтые, они все едят! У себя все съели, на Острова смотрят! Тут все съесть хотят! Все никак не нажрутся! Лучше бы друг дружку ели, за пятки кусали!
Хорошо, унаки с русскими дружат. Раз сели чай пить, два ящика выпили, придумали как сделать, чтобы сразу понятно было. И желтым, и американским.
Русские большой камень взяли, в океан воткнули, два раза вверх-копье рядом уронили… Очень похоже получилось. Смотрят желтые на тот камень, и понимают – не достанутся им Острова, как не проси.
Шел унак, про тот камень думал, гребешка собирал. Понял вдруг, что под камнем стоит. А тот высокий, круглый. В небо тянется.
Решил унак под камнем заночевать. Мешки тяжелые, дома жена с детьми, каланы голодные, соседи всякие. А на берегу только крабы бегают, да чайки в небе кричат.
Лучше на песок лечь, чем на постель. Холодно, зато спокойно.
Плавник ножом построгал, инуа сделал, вокруг себя дюжину воткнул – чтобы унършк с берега в океан не забрал. Остальные берестой обмотал, под другой плавник сунул, зажег. Тепло стало, жарко! Унак парку снял, штаны снял, на плавник сел, думает.
Думал, думал… И снится ему, будто унършк рядом стоит, на камень высокий показывает. Как мол, унаки его называют, спрашивает.
Унак плечами пожал, и все унършку сказал, как его, лохматого и вонючего называют. И как маму унършка, и как дедушку его называют – всех вспомнил! У унака память хорошая, всех помнит.
Обиделся унършк, начал пальцем грозить. Посмотрел на него унак, засмеялся. Мы, говорит, с русскими, желтым вон что показываем, а ты тут с пальцем своим!
Еще сильнее унършк обиделся, желтым облаком стал, да и пропал.
Проснулся унак. Сон вспомнил.
Теперь тот камень Непальцем Унършка все называют. Даже желтые.
