red_atomic_tank в "Ландскнехты" 38Категорическая благодарность antoin`у, по постам которого в значительной мере и написался этот текст.
Хоть и небольшому, однако славному (и довольно-таки богатому) городу Рийкештадту было не впервой встречать солдат. Вообще, по совести говоря, кого в нынешние суровые времена можно удивить рожами наемников? Правильно, никого. Скорее было бы удивительно, явись купец Йозеф Новак, родом из Речи Посполитой, без охраны. А так - дело житейское.
Явился вышеуказанный купец ранним утром, с небольшим обозом и эскортом в две дюжины рож самого разбойничьего вида. Впрочем, наемное сопровождение вело себя строго, всадники не буянили и даже не провожали рийкештадских барышень свистом да похабными предложениями за малую плату. Это многое говорило о самом Йозефе, который сумел добиться от своих наемников подлинно испанской дисциплины (хотя опять же, по совести говоря, далеко нынешнему немецко-итальянскому сброду до славных терций времен Альбы или Фарнезе).
Пока отряд размещался на постой, Новак поступил как человек разумный и добропорядочный. Он без недостойной спешки, однако, и без лишних проволочек посетил магистрат, где уведомил градоправление о прибытии и заверил во всемерной добропорядочности. А также сделал разумный взнос на нужды городского благоустройства. Шляхтич, избравший торговую стезю, произвел столь благоприятное впечатление, что визит плавно превратился в обед с бургомистром и самим комиссаром провинции.
Вкушали скромно, но сытно, как и полагается добрым христианам, которые принимают пищу не увеселения для, а токмо поддержания сил ради. Попутно лучшие люди города осторожно выясняли, что за интересный товар требует хорошей охраны, но малого обоза. Точнее ответ был очевиден с самого начала - драгоценности, золото или долговые бумаги. Вопрос заключался в том, что именно, и не найдется ли здесь интереса для Рийкештадта.
Как уже было сказано выше, Новак был человеком весьма обходительным и умным, поэтому избежал греха пустого искусительства и не заставил бургомистра и комиссара страдать в неведении. Получив вполне прямой ответ, лучшие люди города переглянулись, одернули рукава скромных черных одеяний, поправили простые белые воротнички и выпили по глотку вина. Намечалось интересное дело.
Йозеф тоже выпил, оценил, что вино довольно неплохое, хотя из Бордо. И вообще градоправители, конечно, могли бы хлебать питие и получше. Негоциант задумчиво прикинул, что начиная торговую блокаду мятежных провинций король Испании со своим могущественным фаворитом вряд ли ожидали, что французы вломятся на опустевший рынок Провинций со своим кислым пойлом, как ветеран в кабак. Этак, глядишь, пройдет пара-другая десятилетий и весь европейский север будет довольствоваться галльскими винами, да еще небось и нахваливать станет. O tempora, о, mores!
Новак поправил шапочку, под которой скрывалась идеальная, можно сказать, совершенная лысина, создать которую может только бритва, природе такое не под силу. Подтянул пояс из простой веревки, совершенно не вяжущийся со скромной, однако весьма дорогой одеждой. И приготовился выслушать, как местные постараются заработать на скромном негоцианте.
У комиссара же с бургомистром продолжалась напряженная мыслительная работа. По собственному признанию заезжий купчина вез долговые бумаги, разнообразные, однако все связанные с солдатским жалованием для испанских войск в Провинциях. "Billets de logement", которыми расплачивались с местными жителями солдаты на постое (и которые затем вычитались из налогов). Расписки солдат и целых рот, которые одалживались у своих капитанов. Но главное - "asientos", то есть краткосрочные долговые обязательства Короны, которые обращались в монеты на месте выплат, чтобы не таскать золото из Испании во Фландрию возами.
Товар откровенно не "перечный", то есть не обращаемый в наличность с той же легкостью, что и дорогие заморские специи. Однако весьма и весьма ценный, при правильном обращении, разумеется. Судя по ответам на вскользь, как бы невзначай, заданные вопросы, Новак хорошо понимал, с чем связался, и как выжать из расписок настоящие монеты. А просто реквизировать во благо Рийкештадта весь груз не позволяла охрана и общее опасение. Черт его знает, какие могут оказаться знакомства у такого скользкого коммерсанта...
Очень сложный, непростой, можно даже сказать трудный клиент. Однако Рийкештадт не стал бы достойным городом с хорошим портом, убоись его градоправители трудностей.
- Смутные, смутные времена настали, господин Новак, - бургомистр сцепил пухлые пальцы с бледными следами от перстней. Похоже, он был подвержен греху роскоши, и скрывал это, просто снимая греховные украшения. - По правде сказать, рисковое дело вы затеяли. Испанские дела плохи...
- Плохи, - скорбно повторил комиссар с таким видом, как будто не представлял собой власть мятежных Провинций, а изнурял тело и разум неустанной службой во благо Его католического величества, короля Испании. - Очень, очень плохи.
- Как известно, - снова принял игру бургомистр, - в прошлом году французский Людовик наконец сумел перекрыть поставки по Испанской Дороге. Это, разумеется, не значит, что войска короля отрезаны от метрополии, но ...
Он развел полосатыми пальцами, демонстрируя безнадежность положения испанской армии в Нидерландах. Глядя на упитанные щеки градоначальника, похожие на брыли у бульдога, Новак подумал, что в таком случае испанцам гарантированы годы успешной войны. Однако оставил мысли при себе, скорбно качая головой в такт аналогичным действиям комиссара и бургомистра.
Подали рыбу, запеченную в пергаменте. Заезжий коммерсант отделял мясо от костей с таким изяществом и ловкостью, что не каждому гранду под силу. Так что бургомистр, который заподозрил в Новаке переодетую духовную особу, передумал.
- Все это, конечно, не радует, - печально согласился Йозеф, постукивая двузубой вилкой о край деревянной тарелки. - Однако...
Он сделал важную паузу, подчеркивая значительность момента и сложность вопроса.
- Однако? - приподнял бровь комиссар.
- Однако не будем забывать, что совсем недавно, буквально на днях те же испанцы хорошо наподдали ... противникам, - Новак разумно избежал слова "протестантам". - При Нордлингене. А вступление в войну Франции, о котором столько говорят, то ли случится, то ли нет. Ришелье, как ни крути, умнее Оливареса, он играет только собственными картами, а здешняя колода краплена слишком многими игроками.
Рийкештадтские мужи хотели было укорить заезжую птицу относительно богохульных сравнений. Однако Йозеф не дал им возможности, непреклонно напомнив:
- Кроме того, даже если на земле у католиков имеют место затруднения, то на море...
Новак пошевелил пальцами, на которых не было ни единой полоски. Только обветренная кожа и мозоли, свидетельствующие о том, что хозяин не чуждается серьезной работы и рукояти меча. Рийкештадцы скривились, промолчав. Намек Йозефа оказался предельно откровенен и понятен.
Не в силах победить мятежные провинции силой оружия, испанцы организовали тотальную торговую блокаду, а чтобы она шла бодрее, привлекли к делу дюнкеркских корсаров. Нельзя сказать, что морская торговля от этого напрочь захирела, но сильно осложнилась. Счет захваченных кораблей шел уже на многие десятки, а промысел сельди вообще оказался на грани исчезновения.
- Поэтому испанские долги будут еще какое-то время котироваться, - решительно подытожил Новак. - И весьма высоко. Я надеюсь все-таки немного заработать на этих жалких бумажках, которые с таким трудом собрал. Хотя выручка явно окажется не слишком высокой... Поборы, сплошные поборы!
Горожане слаженно кивнули с явным пониманием сути проблемы. Долги есть долги, однако с обналичиванием разнообразных военных обязательств вдали от собственно театра боевых действий могли возникнуть существенные проблемы. Следовательно, в операции подразумевалось некое должностное лицо (или лица), которые не увидели бы признаков махинации. А как показывала практика, правильный взгляд слуг короны всегда стоит дорого.
- Неисчислимы происки ... врагов честной торговли, - как ранее Йозеф избегал выпада против кальвинистов, так сейчас бургомистр не стал плеваться в сторону католиков. Ведь Новак отрекомендовался поляком, а они там все еретики, извращенно толкующие Библию по образцу сатанинского слуги в Риме.
- Однако корсары опасны для всех, - напомнил комиссар. - И как добыча "asientos" куда лучше сельди. Вы сильно рискуете.
- Что поделать, - улыбнулся Новак с легкой снисходительностью человека, привыкшего рисковать. - Легкие деньги достаются только высокородным господам, всем прочим приходится добывать хлеб насущный в поте лица своего.
На этот раз все трое дружно приподняли стеклянные бокалы с вином из Бордо и слаженно кивнули, разделяя презрение к аристократическим бездельникам, которые не платят налогов, жируя на королевских привилегиях и монополиях.
Бургомистр помолчал, нервно покусывая губы и собираясь с силами. Комиссар глянул на него и едва заметно кивнул, одобряя невысказанное намерение. Куш уплывал из рук, негоциант явно понимал ценность своего товара и не боялся рискнуть. Срочно требовалось нечто особенное для того, чтобы мягко вынудить его по-хорошему продать расписки в Рийкештадте и весьма желательно - по цене покупателя, а не продавца.
- Видите ли, друг мой... - бургомистр понизил голос и склонился в сторону Йозефа. - К превеликому нашему сожалению в здешних водах злодействую не только корсары с испанскими патентами...
* * *
- Мудаки, - очень тихо, но в сердцах высказался Йожин. - Тупые жадные мудаки, чтоб у них курец отмерз к чертям свинячим!
Экзекутор хотел было перекреститься, но вспомнил, что изображает особу сугубо светскую. Бог простит и большое прегрешение ради высокой цели. Гюнтер хмыкнул, шагая бок о бок с "нанимателем" - в Рийкештадте не поощрялись скачки по улицам. Два охранника из роты целеустремленно топали на несколько шагов позади.
- Я сначала думал, что они начнут грабить меня прямо за столом, - шепотом бушевал монах. - А потом пришлось еще наводить их на правильные мысли. Стервецы точно заработали первые гроши мародерствуя и потроша раненых после битв. Никакого политесу! Никакой фантазии!
- А я говорил, - так же тихо, с долей ехидства ответил капитан. - Надо было всяких изумрудов набрать.
- Да кто б нам их выдал, - махнул рукой Йожин-Йозеф, подтягивая веревку на объемном пузе. Потянулся к лысой голове и скрипнул зубами, вспомнив, что тонзура обрита ради пущей конспирации.
- Кроме того, сверкание драгоценных камней сродни блеску очей дьявола, - сообщил экзекутор. - Вот тогда бы у нас точно возникли большие проблемы. Гнусные кальвинистские рожи! Им бы только честного коммерсанта оставить без штанов! Хуже распоследнего малефика!
- Так что? - спросил Гюнтер.
- Ты там все порешал? - невпопад отозвался экзекутор. Но Швальбе понял.
- Размещены, - четко и кратко отрапортовал капитан. - Жрут и пьют только свое, из котомок, никаких девок, смены, караулы по двое и вообще все как на войне. Мирослав пошел слушать город, хоть он этого терпеть не может. Наши лазутчики, которых заранее послали, уже кратенько доложились.
- Это славно, славно, - сказал Йожин, напряженно думая в такт размашистым шагам. - Значит так. Попугали меня хренью морской, показали свидетельства подписанные и сургучно припечатанные. Я, конечно, восхотел на этих морячков посмотреть самолично... Я же купец хитрый, жизнью битый и зело недоверчивый.
- И как? - полюбопытствовал Швальбе. - Городская тюрьма в другой стороне.
- Правильно, потому что мы туда не идем. Оба моряка под следствием и обвиняются в колдовстве. Дескать, это они наворожили морское чудище на погибель честным христианам. Ну, то есть поганым кальвинистам, однако не суть. Одного, который Отто, уже по-тихому придушили, то есть "скончался от огорчительного раскаяния в содеянном". Второй, боцман Рюндемар, еще держится. Он там вместе с испанским капитаном-корсаром сидит, всем шьют заговор и соучастие.
- И допуска к ним нет, - понятливо кивнул Гюнтер.
- Зришь в корень. Потому я с одной стороны вроде как побеспокоился, с другой же заподозрил неладное и настоял на встрече со злодеем. Обещали подумать. А еще мне мягко так намекнули, что нити еретического заговора потянутся далеко и высоко, в некоторые торговые дома собственно Рийкештадта. Поэтому выбрать перевозчика для товара мне будет весьма и весьма затруднительно.
- Итого?
- Итого, - Йожин все-таки не удержался и смачно сплюнул, отвернувшись к стене, - мудаков всегда губит жадность. Жадность, как известно, есть смертный грех и порок, за которым тянутся иные, как то - глупость и недальновидность! Вместо того, чтобы сразу предложить нормальную цену за асьентосы, мудаки стали ловчить. И таким образом имеем мы следующие циркумстанции. Корабли действительно пропадают. В море действительно что-то нездоровое, даже дюнкерские каперы стали опасаться. А городские власти вместо того, чтобы орать на все провинции о происках сатаны, жмут тестикулюсы в кулак и пытаются сводить старые счеты. Они знают больше, чем говорят.
- Ясно... - кивнул Гюнтер
- Что по нашим засланцам?
Швальбе пожевал ус и предложил:
- Давай в кабачок заглянем. Тяжко мне о сложном на бегу вещать.
- Эстет сраный, - буркнул Йожин. - Данте пополам с Сервантесом, курва мать...
Присели в первом же кабачке, в отдельном кабинете второго этажа, оставив дверь открытой на случай, если не в меру любопытный слуга решит погреть длинные уши. Охранники стали по обе стороны косяка, снаружи. При этом Йожин и Гюнтер все равно переговаривались шепотом, голова к голове, на характерной для Дечинских молве, мешая слова пяти языков.
- Хорошее пиво, - признал Швальбе, оставляя пустую кружку с потеками пены и прижмуриваясь от удовольствия. - Да и работать здесь - одно удовольствие. Заложить соседа для голландца - первейшее дело. Даже соседскую женушку оприходовать, и то приятности для них меньше...
- Рассчитаю к чертям свинячьим, - посулил Йожин, однако без особой злости. Выговорившись, монах несколько подостыл.
- Ага, - согласился Гюнтер и без перехода перешел к делу:
- Значит, покрутились мои вчера-позавчера, послушали. Вопросов не задавали, но в приморских кабаках это и не нужно, главное внимательно слушать. Ну и не жалеть медяков на пиво. Первое. Вся негоция в этом самом рийке крутится вокруг двух торговых домов. Один торгует в основном с англичанами. Второй с испанцами.
- Блокада, да, - хмыкнул Йожин.
- Поставь между местным и гишпанцем посредника - лягушатника или тевтона - и вот вместо запретной контрабанды честная коммерция, - хмыкнул капитан.
- Ясно. Дальше.
- До некоторых пор "испанцы" преуспевали, "англичане" же были в убытке. Они ставили на торговлю с Новым Светом, однако не заладилось. Те же англичане их и защемили, как зайца в силке.
- Дальше.
- Пропадают корабли только одного дома. "Испанского". У других тоже потоп один куттер, но там, похоже, действительно, шторм виноват. Или на дно пустили, чтоб не так явно пакость виделась. И еще "англичане" изыскали где-то большой кредит и прикупили себе корабликов. В будущем году ждут с верфей. А чтобы в наши дни получить столько в долг, нужно начинать целовать сильно с макушки. Некому им столько одалживать.
- Дальше, - сквозь зубы приказал Йожин.
- Твой агент убит, - выдал Гюнтер финальный приговор.
- О как... - вздохнул экзекутор, впрочем, без особой грусти по мертвецу. - Детали?
- Уличный грабеж. Как обычно бывает - бюргер вместо того, чтобы снять кошель, испугался и пожадничал, начал вырываться, кричать, его ножиками и потыкали до полного умертвения.
- Но?.. - поощрил монах, видя по хитрой физиономии Гюнтера, что это не конец истории.
- Запиши в ведомости отдельной строкой премию для Бывшего, - деловито попросил капитан. - Мортенсен заслужил. Подкупил сегодня за полночь охрану местного ледника для покойничков, разыграл медикуса, которому охота на разных трупах попрактиковаться.
- А то ж, - иронически хмыкнул Йожин. - Как будто я не знаю, что этот студиоз-недоучка полосует жмуриков везде, где получается. Наверняка и в этот раз ...
- Тоже вероятно, - не стал спорить Швальбе. - Но жмурика он таки осмотрел со всех сторон. Покойник вроде как "правильный", то есть порезанный от души, со всей молодецкой силой. Однако...
Капитан слегка стукнул себя кончиками пальцев по основанию черепа.
- Проломили аккуратно? - предположил монах.
- Ткнули стилетом. Очень узкий граненый клинок, немногим толще парусной иглы. Один удар. Рана чистая, клинок не обломился. Мортенсен побожился... - Гюнтер нахмурился, вспоминая точные слова. - "Хирургическая точность", вот
- Один удар, в череп, но клинок целый, - Йожин ухватил мысль на лету.
- Да. Его убил человек с пониманием. И не медной спицей, как венецианские кровопускатели. А потом тело заделали под жертву ограбления.
- Дай сюда, - Йожин решительно отобрал у капитана уполовиненную кружку пива, щедро глотнул. Крякнул. - Эх, сейчас бы кнедликов в самый раз...
Но за отсутствием кнедликов экзекутор лишь очень скверно сощурился. Гюнтер порадовался, что не в его сторону.
- Итак, - наконец сказал Йожин после пятиминутного размышления. - Дано in adfectus, сиречь в ощущениях и фактах. Здесь тонут корабли и вероятнее всего не по людской воле. Далее, страдает преимущественно один торговый дом, а у другого сплошной профит. Далее, городская власть по этому поводу афедрон не чешет, хотя следовало бы. И наконец - убит человек, который мог бы немножко пролить свет на все происходящее. Мораль?
- Надо идти дергать за уши и прочие части тела торговцев, что в прибыли, - предположил Гюнтер. - Чтобы признавались во всяческих ... гм ... сношениях.
- Нет. Мало ли случаев, когда негоцианты сами свое же дело и губили... Страховые премии, прикрытие растрат, происки конкурентов, непутевые дети, продажные приказчики. В таких случаях видимая жертва может оказаться еще более виновной. Мораль здесь иная.
Йожин пристукнул пустой кружкой по столу.
- Во-первых, все это скоро должно закончиться. Иначе градоначальство не было бы таким спокойным. А так они точно знают, что в обозримом будущем все концы утонут. Во-вторых, мы не доживем до следующего утра. А может быть и до вечера. Но до утра вернее. Сейчас они прикинут, что к чему, наведут справки, обменяются посыльными. Скорее всего, всплывет афера Мортенсена с хирургией и все такое. Решат, что делать, снова махнутся посыльными или лично свизитируют. И ночью за нами придут уже не с коммерческими предложениями. Это печально, я рассчитывал выиграть неделю или хотя бы несколько дней.
- Что делать? - в простом вопросе капитана лязгнула сталь клинков, и щелкнули замки ружей. Гюнтер не вопрошал, как же теперь быть, а ждал четких приказов сообразно обстановке.
Йожин улыбнулся, и ландскнехта пробрала дрожь. Пожалуй, экзекутор был единственным человеком, о чьем прошлом до прихода в Орден даже слухи не ходили - тишина и полное неведение. Ну, может быть отец Лукас что-то знал. И временами добродушный, в меру упитанный служитель Господа выдавал такое, что бывалому наемнику Швальбе хотелось побледнеть, да только профессиональная гордость не позволяла. Обычно, когда Йожин смотрел вот так - вдаль, через полуприкрытые веки, с мягкой улыбкой и рассеянным видом, дело заканчивалось кострами, допросами на дыбе и прочими эксцессами. Поэтому Швальбе не удивился, когда негоциант Йозеф Новак поддернул веревочный пояс и деловито сказал:
- Я забираю этих, - экзекутор кивнул в сторону двух телохранителей. - А ты поднимай роту. Время дорого, и мы будем в точности следовать руководству отца Лукаса. Допрашивать, жечь и убивать.
_______________________________________
Хоть и небольшому, однако славному (и довольно-таки богатому) городу Рийкештадту было не впервой встречать солдат. Вообще, по совести говоря, кого в нынешние суровые времена можно удивить рожами наемников? Правильно, никого. Скорее было бы удивительно, явись купец Йозеф Новак, родом из Речи Посполитой, без охраны. А так - дело житейское.
Явился вышеуказанный купец ранним утром, с небольшим обозом и эскортом в две дюжины рож самого разбойничьего вида. Впрочем, наемное сопровождение вело себя строго, всадники не буянили и даже не провожали рийкештадских барышень свистом да похабными предложениями за малую плату. Это многое говорило о самом Йозефе, который сумел добиться от своих наемников подлинно испанской дисциплины (хотя опять же, по совести говоря, далеко нынешнему немецко-итальянскому сброду до славных терций времен Альбы или Фарнезе).
Пока отряд размещался на постой, Новак поступил как человек разумный и добропорядочный. Он без недостойной спешки, однако, и без лишних проволочек посетил магистрат, где уведомил градоправление о прибытии и заверил во всемерной добропорядочности. А также сделал разумный взнос на нужды городского благоустройства. Шляхтич, избравший торговую стезю, произвел столь благоприятное впечатление, что визит плавно превратился в обед с бургомистром и самим комиссаром провинции.
Вкушали скромно, но сытно, как и полагается добрым христианам, которые принимают пищу не увеселения для, а токмо поддержания сил ради. Попутно лучшие люди города осторожно выясняли, что за интересный товар требует хорошей охраны, но малого обоза. Точнее ответ был очевиден с самого начала - драгоценности, золото или долговые бумаги. Вопрос заключался в том, что именно, и не найдется ли здесь интереса для Рийкештадта.
Как уже было сказано выше, Новак был человеком весьма обходительным и умным, поэтому избежал греха пустого искусительства и не заставил бургомистра и комиссара страдать в неведении. Получив вполне прямой ответ, лучшие люди города переглянулись, одернули рукава скромных черных одеяний, поправили простые белые воротнички и выпили по глотку вина. Намечалось интересное дело.
Йозеф тоже выпил, оценил, что вино довольно неплохое, хотя из Бордо. И вообще градоправители, конечно, могли бы хлебать питие и получше. Негоциант задумчиво прикинул, что начиная торговую блокаду мятежных провинций король Испании со своим могущественным фаворитом вряд ли ожидали, что французы вломятся на опустевший рынок Провинций со своим кислым пойлом, как ветеран в кабак. Этак, глядишь, пройдет пара-другая десятилетий и весь европейский север будет довольствоваться галльскими винами, да еще небось и нахваливать станет. O tempora, о, mores!
Новак поправил шапочку, под которой скрывалась идеальная, можно сказать, совершенная лысина, создать которую может только бритва, природе такое не под силу. Подтянул пояс из простой веревки, совершенно не вяжущийся со скромной, однако весьма дорогой одеждой. И приготовился выслушать, как местные постараются заработать на скромном негоцианте.
У комиссара же с бургомистром продолжалась напряженная мыслительная работа. По собственному признанию заезжий купчина вез долговые бумаги, разнообразные, однако все связанные с солдатским жалованием для испанских войск в Провинциях. "Billets de logement", которыми расплачивались с местными жителями солдаты на постое (и которые затем вычитались из налогов). Расписки солдат и целых рот, которые одалживались у своих капитанов. Но главное - "asientos", то есть краткосрочные долговые обязательства Короны, которые обращались в монеты на месте выплат, чтобы не таскать золото из Испании во Фландрию возами.
Товар откровенно не "перечный", то есть не обращаемый в наличность с той же легкостью, что и дорогие заморские специи. Однако весьма и весьма ценный, при правильном обращении, разумеется. Судя по ответам на вскользь, как бы невзначай, заданные вопросы, Новак хорошо понимал, с чем связался, и как выжать из расписок настоящие монеты. А просто реквизировать во благо Рийкештадта весь груз не позволяла охрана и общее опасение. Черт его знает, какие могут оказаться знакомства у такого скользкого коммерсанта...
Очень сложный, непростой, можно даже сказать трудный клиент. Однако Рийкештадт не стал бы достойным городом с хорошим портом, убоись его градоправители трудностей.
- Смутные, смутные времена настали, господин Новак, - бургомистр сцепил пухлые пальцы с бледными следами от перстней. Похоже, он был подвержен греху роскоши, и скрывал это, просто снимая греховные украшения. - По правде сказать, рисковое дело вы затеяли. Испанские дела плохи...
- Плохи, - скорбно повторил комиссар с таким видом, как будто не представлял собой власть мятежных Провинций, а изнурял тело и разум неустанной службой во благо Его католического величества, короля Испании. - Очень, очень плохи.
- Как известно, - снова принял игру бургомистр, - в прошлом году французский Людовик наконец сумел перекрыть поставки по Испанской Дороге. Это, разумеется, не значит, что войска короля отрезаны от метрополии, но ...
Он развел полосатыми пальцами, демонстрируя безнадежность положения испанской армии в Нидерландах. Глядя на упитанные щеки градоначальника, похожие на брыли у бульдога, Новак подумал, что в таком случае испанцам гарантированы годы успешной войны. Однако оставил мысли при себе, скорбно качая головой в такт аналогичным действиям комиссара и бургомистра.
Подали рыбу, запеченную в пергаменте. Заезжий коммерсант отделял мясо от костей с таким изяществом и ловкостью, что не каждому гранду под силу. Так что бургомистр, который заподозрил в Новаке переодетую духовную особу, передумал.
- Все это, конечно, не радует, - печально согласился Йозеф, постукивая двузубой вилкой о край деревянной тарелки. - Однако...
Он сделал важную паузу, подчеркивая значительность момента и сложность вопроса.
- Однако? - приподнял бровь комиссар.
- Однако не будем забывать, что совсем недавно, буквально на днях те же испанцы хорошо наподдали ... противникам, - Новак разумно избежал слова "протестантам". - При Нордлингене. А вступление в войну Франции, о котором столько говорят, то ли случится, то ли нет. Ришелье, как ни крути, умнее Оливареса, он играет только собственными картами, а здешняя колода краплена слишком многими игроками.
Рийкештадтские мужи хотели было укорить заезжую птицу относительно богохульных сравнений. Однако Йозеф не дал им возможности, непреклонно напомнив:
- Кроме того, даже если на земле у католиков имеют место затруднения, то на море...
Новак пошевелил пальцами, на которых не было ни единой полоски. Только обветренная кожа и мозоли, свидетельствующие о том, что хозяин не чуждается серьезной работы и рукояти меча. Рийкештадцы скривились, промолчав. Намек Йозефа оказался предельно откровенен и понятен.
Не в силах победить мятежные провинции силой оружия, испанцы организовали тотальную торговую блокаду, а чтобы она шла бодрее, привлекли к делу дюнкеркских корсаров. Нельзя сказать, что морская торговля от этого напрочь захирела, но сильно осложнилась. Счет захваченных кораблей шел уже на многие десятки, а промысел сельди вообще оказался на грани исчезновения.
- Поэтому испанские долги будут еще какое-то время котироваться, - решительно подытожил Новак. - И весьма высоко. Я надеюсь все-таки немного заработать на этих жалких бумажках, которые с таким трудом собрал. Хотя выручка явно окажется не слишком высокой... Поборы, сплошные поборы!
Горожане слаженно кивнули с явным пониманием сути проблемы. Долги есть долги, однако с обналичиванием разнообразных военных обязательств вдали от собственно театра боевых действий могли возникнуть существенные проблемы. Следовательно, в операции подразумевалось некое должностное лицо (или лица), которые не увидели бы признаков махинации. А как показывала практика, правильный взгляд слуг короны всегда стоит дорого.
- Неисчислимы происки ... врагов честной торговли, - как ранее Йозеф избегал выпада против кальвинистов, так сейчас бургомистр не стал плеваться в сторону католиков. Ведь Новак отрекомендовался поляком, а они там все еретики, извращенно толкующие Библию по образцу сатанинского слуги в Риме.
- Однако корсары опасны для всех, - напомнил комиссар. - И как добыча "asientos" куда лучше сельди. Вы сильно рискуете.
- Что поделать, - улыбнулся Новак с легкой снисходительностью человека, привыкшего рисковать. - Легкие деньги достаются только высокородным господам, всем прочим приходится добывать хлеб насущный в поте лица своего.
На этот раз все трое дружно приподняли стеклянные бокалы с вином из Бордо и слаженно кивнули, разделяя презрение к аристократическим бездельникам, которые не платят налогов, жируя на королевских привилегиях и монополиях.
Бургомистр помолчал, нервно покусывая губы и собираясь с силами. Комиссар глянул на него и едва заметно кивнул, одобряя невысказанное намерение. Куш уплывал из рук, негоциант явно понимал ценность своего товара и не боялся рискнуть. Срочно требовалось нечто особенное для того, чтобы мягко вынудить его по-хорошему продать расписки в Рийкештадте и весьма желательно - по цене покупателя, а не продавца.
- Видите ли, друг мой... - бургомистр понизил голос и склонился в сторону Йозефа. - К превеликому нашему сожалению в здешних водах злодействую не только корсары с испанскими патентами...
* * *
- Мудаки, - очень тихо, но в сердцах высказался Йожин. - Тупые жадные мудаки, чтоб у них курец отмерз к чертям свинячим!
Экзекутор хотел было перекреститься, но вспомнил, что изображает особу сугубо светскую. Бог простит и большое прегрешение ради высокой цели. Гюнтер хмыкнул, шагая бок о бок с "нанимателем" - в Рийкештадте не поощрялись скачки по улицам. Два охранника из роты целеустремленно топали на несколько шагов позади.
- Я сначала думал, что они начнут грабить меня прямо за столом, - шепотом бушевал монах. - А потом пришлось еще наводить их на правильные мысли. Стервецы точно заработали первые гроши мародерствуя и потроша раненых после битв. Никакого политесу! Никакой фантазии!
- А я говорил, - так же тихо, с долей ехидства ответил капитан. - Надо было всяких изумрудов набрать.
- Да кто б нам их выдал, - махнул рукой Йожин-Йозеф, подтягивая веревку на объемном пузе. Потянулся к лысой голове и скрипнул зубами, вспомнив, что тонзура обрита ради пущей конспирации.
- Кроме того, сверкание драгоценных камней сродни блеску очей дьявола, - сообщил экзекутор. - Вот тогда бы у нас точно возникли большие проблемы. Гнусные кальвинистские рожи! Им бы только честного коммерсанта оставить без штанов! Хуже распоследнего малефика!
- Так что? - спросил Гюнтер.
- Ты там все порешал? - невпопад отозвался экзекутор. Но Швальбе понял.
- Размещены, - четко и кратко отрапортовал капитан. - Жрут и пьют только свое, из котомок, никаких девок, смены, караулы по двое и вообще все как на войне. Мирослав пошел слушать город, хоть он этого терпеть не может. Наши лазутчики, которых заранее послали, уже кратенько доложились.
- Это славно, славно, - сказал Йожин, напряженно думая в такт размашистым шагам. - Значит так. Попугали меня хренью морской, показали свидетельства подписанные и сургучно припечатанные. Я, конечно, восхотел на этих морячков посмотреть самолично... Я же купец хитрый, жизнью битый и зело недоверчивый.
- И как? - полюбопытствовал Швальбе. - Городская тюрьма в другой стороне.
- Правильно, потому что мы туда не идем. Оба моряка под следствием и обвиняются в колдовстве. Дескать, это они наворожили морское чудище на погибель честным христианам. Ну, то есть поганым кальвинистам, однако не суть. Одного, который Отто, уже по-тихому придушили, то есть "скончался от огорчительного раскаяния в содеянном". Второй, боцман Рюндемар, еще держится. Он там вместе с испанским капитаном-корсаром сидит, всем шьют заговор и соучастие.
- И допуска к ним нет, - понятливо кивнул Гюнтер.
- Зришь в корень. Потому я с одной стороны вроде как побеспокоился, с другой же заподозрил неладное и настоял на встрече со злодеем. Обещали подумать. А еще мне мягко так намекнули, что нити еретического заговора потянутся далеко и высоко, в некоторые торговые дома собственно Рийкештадта. Поэтому выбрать перевозчика для товара мне будет весьма и весьма затруднительно.
- Итого?
- Итого, - Йожин все-таки не удержался и смачно сплюнул, отвернувшись к стене, - мудаков всегда губит жадность. Жадность, как известно, есть смертный грех и порок, за которым тянутся иные, как то - глупость и недальновидность! Вместо того, чтобы сразу предложить нормальную цену за асьентосы, мудаки стали ловчить. И таким образом имеем мы следующие циркумстанции. Корабли действительно пропадают. В море действительно что-то нездоровое, даже дюнкерские каперы стали опасаться. А городские власти вместо того, чтобы орать на все провинции о происках сатаны, жмут тестикулюсы в кулак и пытаются сводить старые счеты. Они знают больше, чем говорят.
- Ясно... - кивнул Гюнтер
- Что по нашим засланцам?
Швальбе пожевал ус и предложил:
- Давай в кабачок заглянем. Тяжко мне о сложном на бегу вещать.
- Эстет сраный, - буркнул Йожин. - Данте пополам с Сервантесом, курва мать...
Присели в первом же кабачке, в отдельном кабинете второго этажа, оставив дверь открытой на случай, если не в меру любопытный слуга решит погреть длинные уши. Охранники стали по обе стороны косяка, снаружи. При этом Йожин и Гюнтер все равно переговаривались шепотом, голова к голове, на характерной для Дечинских молве, мешая слова пяти языков.
- Хорошее пиво, - признал Швальбе, оставляя пустую кружку с потеками пены и прижмуриваясь от удовольствия. - Да и работать здесь - одно удовольствие. Заложить соседа для голландца - первейшее дело. Даже соседскую женушку оприходовать, и то приятности для них меньше...
- Рассчитаю к чертям свинячьим, - посулил Йожин, однако без особой злости. Выговорившись, монах несколько подостыл.
- Ага, - согласился Гюнтер и без перехода перешел к делу:
- Значит, покрутились мои вчера-позавчера, послушали. Вопросов не задавали, но в приморских кабаках это и не нужно, главное внимательно слушать. Ну и не жалеть медяков на пиво. Первое. Вся негоция в этом самом рийке крутится вокруг двух торговых домов. Один торгует в основном с англичанами. Второй с испанцами.
- Блокада, да, - хмыкнул Йожин.
- Поставь между местным и гишпанцем посредника - лягушатника или тевтона - и вот вместо запретной контрабанды честная коммерция, - хмыкнул капитан.
- Ясно. Дальше.
- До некоторых пор "испанцы" преуспевали, "англичане" же были в убытке. Они ставили на торговлю с Новым Светом, однако не заладилось. Те же англичане их и защемили, как зайца в силке.
- Дальше.
- Пропадают корабли только одного дома. "Испанского". У других тоже потоп один куттер, но там, похоже, действительно, шторм виноват. Или на дно пустили, чтоб не так явно пакость виделась. И еще "англичане" изыскали где-то большой кредит и прикупили себе корабликов. В будущем году ждут с верфей. А чтобы в наши дни получить столько в долг, нужно начинать целовать сильно с макушки. Некому им столько одалживать.
- Дальше, - сквозь зубы приказал Йожин.
- Твой агент убит, - выдал Гюнтер финальный приговор.
- О как... - вздохнул экзекутор, впрочем, без особой грусти по мертвецу. - Детали?
- Уличный грабеж. Как обычно бывает - бюргер вместо того, чтобы снять кошель, испугался и пожадничал, начал вырываться, кричать, его ножиками и потыкали до полного умертвения.
- Но?.. - поощрил монах, видя по хитрой физиономии Гюнтера, что это не конец истории.
- Запиши в ведомости отдельной строкой премию для Бывшего, - деловито попросил капитан. - Мортенсен заслужил. Подкупил сегодня за полночь охрану местного ледника для покойничков, разыграл медикуса, которому охота на разных трупах попрактиковаться.
- А то ж, - иронически хмыкнул Йожин. - Как будто я не знаю, что этот студиоз-недоучка полосует жмуриков везде, где получается. Наверняка и в этот раз ...
- Тоже вероятно, - не стал спорить Швальбе. - Но жмурика он таки осмотрел со всех сторон. Покойник вроде как "правильный", то есть порезанный от души, со всей молодецкой силой. Однако...
Капитан слегка стукнул себя кончиками пальцев по основанию черепа.
- Проломили аккуратно? - предположил монах.
- Ткнули стилетом. Очень узкий граненый клинок, немногим толще парусной иглы. Один удар. Рана чистая, клинок не обломился. Мортенсен побожился... - Гюнтер нахмурился, вспоминая точные слова. - "Хирургическая точность", вот
- Один удар, в череп, но клинок целый, - Йожин ухватил мысль на лету.
- Да. Его убил человек с пониманием. И не медной спицей, как венецианские кровопускатели. А потом тело заделали под жертву ограбления.
- Дай сюда, - Йожин решительно отобрал у капитана уполовиненную кружку пива, щедро глотнул. Крякнул. - Эх, сейчас бы кнедликов в самый раз...
Но за отсутствием кнедликов экзекутор лишь очень скверно сощурился. Гюнтер порадовался, что не в его сторону.
- Итак, - наконец сказал Йожин после пятиминутного размышления. - Дано in adfectus, сиречь в ощущениях и фактах. Здесь тонут корабли и вероятнее всего не по людской воле. Далее, страдает преимущественно один торговый дом, а у другого сплошной профит. Далее, городская власть по этому поводу афедрон не чешет, хотя следовало бы. И наконец - убит человек, который мог бы немножко пролить свет на все происходящее. Мораль?
- Надо идти дергать за уши и прочие части тела торговцев, что в прибыли, - предположил Гюнтер. - Чтобы признавались во всяческих ... гм ... сношениях.
- Нет. Мало ли случаев, когда негоцианты сами свое же дело и губили... Страховые премии, прикрытие растрат, происки конкурентов, непутевые дети, продажные приказчики. В таких случаях видимая жертва может оказаться еще более виновной. Мораль здесь иная.
Йожин пристукнул пустой кружкой по столу.
- Во-первых, все это скоро должно закончиться. Иначе градоначальство не было бы таким спокойным. А так они точно знают, что в обозримом будущем все концы утонут. Во-вторых, мы не доживем до следующего утра. А может быть и до вечера. Но до утра вернее. Сейчас они прикинут, что к чему, наведут справки, обменяются посыльными. Скорее всего, всплывет афера Мортенсена с хирургией и все такое. Решат, что делать, снова махнутся посыльными или лично свизитируют. И ночью за нами придут уже не с коммерческими предложениями. Это печально, я рассчитывал выиграть неделю или хотя бы несколько дней.
- Что делать? - в простом вопросе капитана лязгнула сталь клинков, и щелкнули замки ружей. Гюнтер не вопрошал, как же теперь быть, а ждал четких приказов сообразно обстановке.
Йожин улыбнулся, и ландскнехта пробрала дрожь. Пожалуй, экзекутор был единственным человеком, о чьем прошлом до прихода в Орден даже слухи не ходили - тишина и полное неведение. Ну, может быть отец Лукас что-то знал. И временами добродушный, в меру упитанный служитель Господа выдавал такое, что бывалому наемнику Швальбе хотелось побледнеть, да только профессиональная гордость не позволяла. Обычно, когда Йожин смотрел вот так - вдаль, через полуприкрытые веки, с мягкой улыбкой и рассеянным видом, дело заканчивалось кострами, допросами на дыбе и прочими эксцессами. Поэтому Швальбе не удивился, когда негоциант Йозеф Новак поддернул веревочный пояс и деловито сказал:
- Я забираю этих, - экзекутор кивнул в сторону двух телохранителей. - А ты поднимай роту. Время дорого, и мы будем в точности следовать руководству отца Лукаса. Допрашивать, жечь и убивать.
_______________________________________