red_atomic_tank в "Ландскнехты" 23Любое, даже самое темное подземелье можно осветить. Просто нужно больше огня и факелов, а их-то, многоопытные дечинские следователи натащили в достатке. Суровые мордатые дядьки в кожаных фартуках и рясах, под которыми угадывались кольчуги и кирасы, описывали найденное. Раскладывали отдельные кости и собирали их заново в костяки, уточняя хотя бы примерное число жертв, что закончили путь под разделочными костяными ножами кобольдов. Жертв было не так уж и много. По совести говоря меньше, чем остается после баталии рота на роту. Но все же...
Работа ландскнехтов закончилась на убиении татцельвурма, однако Гюнтер выпросил, а точнее выбил у Йожина разрешение воспользоваться призовым правом в сухопутном переложении, то есть попросту разграбить содержимое обоза, который, в свою очередь, до того распотрошили и перетащили под землю карлы.
Нашел себе дело и мавр Абрафо. Целых тел после кобольдовых омерзительных трапез не осталось, зато одежды, скинутой в одну яму, намертво пропитанную запахом смерти и гнилья, имелось в преизобилии. Ее и обшаривал чернокожий, закрыв лицо платком и яростно ругаясь на своих языческих наречиях.
- Что ищешь? - Мирослав присел на краю ямы, держа в вытянутой руке большую масляную лампу.
- Вещь, - лаконично отозвался Абрафо, засучивая рукава и намереваясь пойти на второй круг. - Нужную.
- Может, вот эту? - ведьмак раскрыл ладонь другой руки. Мавр сощурился, пытаясь разглядеть против света. А когда узнал вещицу, невольная судорога перекосила широкое темное лицо.
- Отдай, - глухо прошептал мавр.
- Держи, - против ожидания Мирослав бросил в яму небольшую штуковину.
Абрафо ловко схватил, зажал в кулаке. Затем осторожно начал разжимать пальцы по одному, как будто поймал драгоценное насекомое и боялся, что оно улетит, лишь выпачкав разноцветной пыльцой.
На светло-коричневой ладони лежал компас, на вид работы простой, однако весьма искусной. К шестиугольному деревянному корпусу была привинчена тонкая и круглая пластинка из электрума, расчерченная указателями румбов, а посередине сверкало маленькое стеклянное окошечко. Компас был неисправен - окрашенный красным кончик магнитной стрелы замер неподвижно около SW - юго-запада - и мелко-мелко подрагивал, будто осиное жало.
- Благодарю, - пробормотал Абрафо, по восточному обычаю завязывая находку в широкий матерчатый пояс.
- Хорошая вещица, - задумчиво протянул Мирослав, не собираясь уходить. - Я слышал о таких. Твой компас показывает не направление, а дальность? Я прав, наш чернокожий друг?
Абрафо молчал долго. Мавр понимал, что обмануть этого странного человека вряд ли удастся. И придется говорить правду, если тот спросит. Но солдат, которого называли то следопытом, то чернокнижником, не задавал вопросов, и тогда Абрафо спросил сам:
- Помочь можешь?
- Нет, - покачал головой Мирослав. - К сожалению, здесь уже ничего не сделать. Соболезную.
- Благодарю, - снова буркнул мавр, выбираясь из ямы. Руки его дрожали.
Мирослав не пытался помочь, глядя на чернокожего странным, неподвижным взглядом.
Абрафо, наконец, вылез, отряхнул, насколько получилось, землю с одежды, еще раз проверил драгоценную безделушку в поясе. Собрался уходить, туда, где было больше людей и света.
- Капитан хочет, чтобы ты остался, - в спину ему сказал ведьмак. Голос Мирослава ничего не выражал и вообще казался преувеличенно ровным. - Роте пригодится хороший оружейник. Но решение за тобой, мы не работорговцы. Хотя какое-то время все равно побродишь с нами, для порядка и для дела.
- Я ... подумаю, - отозвался Абрафо, не оборачиваясь.
- Решение за тобой, - Мирослав поднялся с корточек, переложил светильник в другую руку. - Я не выдам твой секрет. Хотя бы этого можешь не бояться.
- Благодарю, - в который раз повторил Абрафо, все так же не оборачиваясь и чуть склонив голову.
- Но с одним условием...
Мимо шумно протопал Отакар, в здоровой руке он сжимал целую связку новеньких шпаг, а на шее весело три или четыре таких же новеньких мушкета. Иного человека такая ноша пригвоздила бы к месту, но чех лишь счастливо улыбался и прикидывал, сколько оружия рота оставит себе, а сколько продаст за годную цену немцам. Итог любых раскладов радовал душу. На шелковые портянки точно хватит! Возможно, даже на батистовые шоссы останется, чем солдат хуже князя?
- Что под железом на возах было, то не трогал? - строго спросил Мирослав.
- Я не дурней валаха, сержант, - пропыхтел Отакар. - Да если бы и хотел, там Йожин длань свою наклал... то есть наложил. Все нечестивые амулеты сочтены, измерены и ... это ...
- Описаны в ведомости, - подсказал Абрафо, невольно улыбнувшись.
- Точно!
Отакар зашагал дальше, гремя, как бочка с песком, в которой прокатывают кольчуги, избавляя от ржавчины. Мирослав дождался, когда он отдалится и негромко закончил начатое:
- Эти люди мне не побратимы и даже не друзья. Это наемное отребье, с какой стороны не глянь. Однако мы делаем одно дело, и дело то хорошее. Опять же, с какой стороны не глянь. Поэтому, когда стрелка коснется "норда", тебе следует быть подальше от всех нас. Как можно дальше. Понимаешь?
- Понимаю, - очень серьезно сказал мавр.
- Вот и славно, - так же серьезно кивнул Мирослав. - Значит, мы с тобою договорились, наш чернокожий друг.
* * *
Придорожная харчевня сроду не видела столько посетителей. Хотя, впрочем, наверняка видела, но было то давно, еще в довоенные времена, так что не считается. Причем люди нынче собрались все культурные, воспитанные, то есть жрали и пили без эксцессов, разве что с умеренным битьем посуды. Но посуда на то и посуда, чтобы ее побить под настроение. После хорошего дела, как не выпить кувшинчик доброго пива? А выпив, ну как не шмякнуть им от души об стол или утоптанный до каменной твердости пол? Без этого никакой радости, и даже пиво горчит.
Ну, девка рыжая с солдатами ест и пьет, с головой непокрытой и стрижена по-мужски, да еще с оружием. Однако не псоглавица же и без копыт. А что еще чудно - солдаты и монахи вперемешку, и вроде как все друг друга знают. Странные, непонятные дела ныне творятся... Но деньги честные, без обмана, в ольховые листья не превращаются, как не копти на свече под заповедный кабацкий заговор. Да и обычного солдатского погрома вроде не предвидится, так что пусть их.
Однако нашлись те, кому здоровое веселье оказалось не по нраву. В самый разгар явились чучелы дикие и скверные, настолько сумасшедшие, что даже кинули претензию ландскнехтам. Осторожно, конечно, но кинули.
- Господин Макензен желает получить свою собственность.
Высокий офицер ступил в центр кабачка, преувеличенно громко звеня шпорами и прочей амуницией. Весь какой-то парадный, франтоватый, в красных штанах с нашитыми белыми лампасами в мелких кружевах. В желтом колете поверх чего-то расшитого и кружевного, и шляпе, лихо заломленной набок. Перчатки новенькие, аж скрипят, все швы целы, что для обычной перчатки редкость, больно уж быстро расходятся, если в деле бывают. А вот шпага плохонькая - это опытный глаз видел сразу. "Валлонка", как у Гюнтера, но короче, легче и без чашки, только с кольцом под большой палец. И гарда маленькая. Плохонькая шпажка, прямо скажем ... или сделана специально под бойца и его особый "почерк". Гюнтер прикинул, как мог бы фехтовать владелец такой железки - с дальней защиты, "по-сабельному", не принимая удары на гарду. Опасный боец... Или хлыщ, который приоделся на последние грошики, так что для хорошей шпаги денег уже не осталось.
- Вот этого человека, - франтоватый офицер задрал подстриженную бородку и указал окольцованным перстом в сторону Абрафо.
Мавр, сидевший в углу за кружкой пива рядом с Кристиной, ответил злым взглядом. Валькирия как бы случайно подвинула локтем в его сторону кинжал, которым кромсала цыпленка. Мавр положил руку рядом с рукоятью. Снаружи заржали кони - разряженный офицер оставил всех своих снаружи, а было там человек десять. Недостаточно, чтобы уделать роту и святых отцов при их собственной охране, но хватит, чтобы устроить хорошее такое побоище.
- Которого? - Гюнтер поднялся с видимой ленцой, не спеша подошел к вопрошавшему. загребая ногами.
- Его, - офицер повторил жест, тыча в мавра. - Черномазого.
Гюнтер шмыгнул носом, оглядел собеседника сверху вниз, затем снизу вверх, прикидывая, откуда тот дезертировал перед службой "господину Макензену". По выговору похож на шведа, по морде на француза, оружие скорее немецкое, а по одежке - ныне так одеваются все, от северного до южного морей, только у этого побогаче.
- Черномазого? - Швальбе повернулся, не выпуская, впрочем, франта из виду. Такие вот смазливенькие обожают тыкать стилетом в печенку честному солдату. - Это вон того, что ли?
- Да. - с видом наглым и надменным ответствовал тот.
- Братишка, - Гюнтер с превеликим удовольствием вернул наглость. - Так ты, похоже, в глаза по греческому обычаю балуешься, раз так попутал! Тот парень, в коего ты столь некуртуазно пальцАми тычешь, на самом деле белее белого .
- Что?.. - от такого нахальства немудрено было удивиться.
- Это наш дружок, механикус-оружейник. Зовут Абрамом, потому что из жидовствующих. Только пейсы мы ему состригли, а то совсем перед людьми неудобно. Он нам тут малость проспорил, поэтому мы его сажей вымазали. Для смеху. Потому и черным кажется. Ну, если издалека и глаза порченные.
Несколько секунд царила мертвая тишина. Все пытались понять и переварить короткую речь капитана. А затем рота и все прочие взорвались оглушительным смехом, пожалуй что непристойным ржанием. Даже мрачный и усталый Йожин прикрылся широким рукавом, глуша ухмылку.
- Азохенвэй, - угрюмо прохрипел Абрафо, вызвав новый приступ хохота.
Глядя на новорожденного "Абрама", пришлый офицер наливался ровным свекольным цветом, дергая усами и нервно шевеля пальцами над рукоятью своей уродской шпажонки.
- Вот это напрасно... - наконец прохрипел он, давя подступившие к горлу ругательства. - Напрасно, господа хорошие...
- В любое время и в любом месте, - улыбаясь, сказал Гюнтер, подступив к собеседнику почти вплотную. Очень тихо и очень внушительно сказал, только для одного слушателя. - как пожелаешь. Только подумай, оно тебе надо? Ляжете все. И ты первым.
- Господин Макензен будет недоволен, очень недоволен...
- А означенному господину следует подумать, как бы ему не пришлось давать показаний относительно нечестивых, богопротивных и колдовских амулетов, - веско порекомендовал с места Йожин. - Тех, что везли на одном обозе с неким мавром, поисками которого так озабочен совершенно не уважаемый мною господин Макензен
Офицер выпрямился, задрал голову выше высшего, дернул щекой. Тихо пообещал, только для ушей Гюнтера:
- Сочтемся.
И вышел, все так же буравя носом низкий потолок, ни на кого не оглядываясь.
- В любое время и в любом месте, - повторил капитан, но его никто не слышал - братва шумно праздновала победу. Почему-то Швальбе казалось, что насчет места сказать нельзя, а вот время наступит довольно-таки скоро. Потому что возить по европам гнусные некромантические поделия - нехорошо и чревато. Йожин уже наверняка взял на заметку неведомого "Макензена" и не выпустит ниточку, пока не пройдет до самого конца. Без заруб и резни, тихой сапой и хитрыми расспросами. Потому и Абрафо отдавать нельзя, даже окажись он бесполезен - мавру еще предстоит вспомнить все, что он видел и слышал в плену, до последнего слова. Возможно, потому его и хотели замести себе нежданные гости - чтобы не вспомнил лишнего.
А значит, караулы сегодня надо удвоить. На всякий случай.
- Сочтемся, - пообещал Гюнтер, думая, что пора наконец переточить шпагу. На случай, когда придется пофехтовать с таким вот любителем дальних дистанций и "липких" защит.
- Почтенный отец мой, не соблаговолите ли разодолжить брата во Христе, можно даже сказать чадо Христово, беседой? - учтиво и куртуазно вопросил Мирослав, выждав момент. Рота шумно поздравляла прописавшего в личном составе мавра, так что никто не обращал внимания на следопыта и священника.
- Это Хуго. Он умный, - представлял Адлер сослуживцев. - А это Отакар. Он гр-,хр- хренодер, вот!
- Гренадер, - огрызнулся упомянутый Отакар. - А я тебе сейчас кружкой в лоб закатаю!
- Пусть и гренадер, зато лучший на сто миль вокруг! - заорал Адлер ко всеобщему веселью.
- Чего тебе, чадо непутевое, вечно пьяное и молодое? - брюзгливо спросил Йожин. Святой отец за два минувших дня вымотался как собака. Сперва бешеная скачка вслед за вестями от роты, затем утомительное следствие по делу. И по телу, вернее по телам. Опять же, дохлого татцельвурма описать и по возможности превратить в чучело. Заботы, сплошные заботы...
- На пару слов, отче, - уже более деловито и негромко попросил Мирослав. Йожин посмотрел на сержанта-ведьмака, тяжко вздохнул, понимая, что отделаться от настырной парочки не выйдет.
- Чего тебе? - снова вздохнул он.
Мирослав огляделся, увидел, что никто не смотрит в их сторону. Поднял кулак, чуть разжал пальцы. Не так, как с Абрафо и компасом, а самую малость, только чтобы Йожин увидел, да не просто так, а изогнувшись и вытянув шею.
Упитанный Йожин открыл, было, рот, чтобы напутствовать проклятого ворлока, куда ему надлежит идти со своими секретами, но тут наконец рассмотрел, что показывает Мирослав. И проклятие замерзло в глотке священника.
- Я думаю, здесь есть разговор, - тихо сказал ведьмак.
- Нет здесь разговора, - зло прошипел Йожин, с неожиданной ловкостью выхватывая из пальцев следопыта мелкую виноградину, почерневшую и давленую. - Забудь, что видел, не твое это дело, чернокнижник!
- Карлы городили виноградник, - еще тише сказал Мирослав. - Рамы для побегов в три человеческих роста. На голом камне. Земля для подкормки в ящиках. Йож, ты не припомнишь, что за странный виноградник, который растет во тьме, вдали от солнца? Сдается, слышал я что-то такое, давным-давно.
- Где слышал? От кого? - быстро спросил Йожин.
- Старики баяли разное, - ушел от прямого ответа Мирослав. - Про всяческую страхолюдность.
- Про страхолюдность, значит, баяли, - повторил Йожин, морща лоб в напряженных раздумьях. - Ладно... Гадость эту я выкину в проточную воду, подальше от людей. А ты забудь, что видел ее. Пока забудь... Слишком много здесь разных сложностей понаверчено.
- Но, Йож, я видел, другие видели, - сделал еще одну попытку Мирослав. - Вам не удастся скрывать это все время.
- Нам не нужно все время, - буркнул экзекутор. - Только его часть. Пока - рано.
_______________________________________
Работа ландскнехтов закончилась на убиении татцельвурма, однако Гюнтер выпросил, а точнее выбил у Йожина разрешение воспользоваться призовым правом в сухопутном переложении, то есть попросту разграбить содержимое обоза, который, в свою очередь, до того распотрошили и перетащили под землю карлы.
Нашел себе дело и мавр Абрафо. Целых тел после кобольдовых омерзительных трапез не осталось, зато одежды, скинутой в одну яму, намертво пропитанную запахом смерти и гнилья, имелось в преизобилии. Ее и обшаривал чернокожий, закрыв лицо платком и яростно ругаясь на своих языческих наречиях.
- Что ищешь? - Мирослав присел на краю ямы, держа в вытянутой руке большую масляную лампу.
- Вещь, - лаконично отозвался Абрафо, засучивая рукава и намереваясь пойти на второй круг. - Нужную.
- Может, вот эту? - ведьмак раскрыл ладонь другой руки. Мавр сощурился, пытаясь разглядеть против света. А когда узнал вещицу, невольная судорога перекосила широкое темное лицо.
- Отдай, - глухо прошептал мавр.
- Держи, - против ожидания Мирослав бросил в яму небольшую штуковину.
Абрафо ловко схватил, зажал в кулаке. Затем осторожно начал разжимать пальцы по одному, как будто поймал драгоценное насекомое и боялся, что оно улетит, лишь выпачкав разноцветной пыльцой.
На светло-коричневой ладони лежал компас, на вид работы простой, однако весьма искусной. К шестиугольному деревянному корпусу была привинчена тонкая и круглая пластинка из электрума, расчерченная указателями румбов, а посередине сверкало маленькое стеклянное окошечко. Компас был неисправен - окрашенный красным кончик магнитной стрелы замер неподвижно около SW - юго-запада - и мелко-мелко подрагивал, будто осиное жало.
- Благодарю, - пробормотал Абрафо, по восточному обычаю завязывая находку в широкий матерчатый пояс.
- Хорошая вещица, - задумчиво протянул Мирослав, не собираясь уходить. - Я слышал о таких. Твой компас показывает не направление, а дальность? Я прав, наш чернокожий друг?
Абрафо молчал долго. Мавр понимал, что обмануть этого странного человека вряд ли удастся. И придется говорить правду, если тот спросит. Но солдат, которого называли то следопытом, то чернокнижником, не задавал вопросов, и тогда Абрафо спросил сам:
- Помочь можешь?
- Нет, - покачал головой Мирослав. - К сожалению, здесь уже ничего не сделать. Соболезную.
- Благодарю, - снова буркнул мавр, выбираясь из ямы. Руки его дрожали.
Мирослав не пытался помочь, глядя на чернокожего странным, неподвижным взглядом.
Абрафо, наконец, вылез, отряхнул, насколько получилось, землю с одежды, еще раз проверил драгоценную безделушку в поясе. Собрался уходить, туда, где было больше людей и света.
- Капитан хочет, чтобы ты остался, - в спину ему сказал ведьмак. Голос Мирослава ничего не выражал и вообще казался преувеличенно ровным. - Роте пригодится хороший оружейник. Но решение за тобой, мы не работорговцы. Хотя какое-то время все равно побродишь с нами, для порядка и для дела.
- Я ... подумаю, - отозвался Абрафо, не оборачиваясь.
- Решение за тобой, - Мирослав поднялся с корточек, переложил светильник в другую руку. - Я не выдам твой секрет. Хотя бы этого можешь не бояться.
- Благодарю, - в который раз повторил Абрафо, все так же не оборачиваясь и чуть склонив голову.
- Но с одним условием...
Мимо шумно протопал Отакар, в здоровой руке он сжимал целую связку новеньких шпаг, а на шее весело три или четыре таких же новеньких мушкета. Иного человека такая ноша пригвоздила бы к месту, но чех лишь счастливо улыбался и прикидывал, сколько оружия рота оставит себе, а сколько продаст за годную цену немцам. Итог любых раскладов радовал душу. На шелковые портянки точно хватит! Возможно, даже на батистовые шоссы останется, чем солдат хуже князя?
- Что под железом на возах было, то не трогал? - строго спросил Мирослав.
- Я не дурней валаха, сержант, - пропыхтел Отакар. - Да если бы и хотел, там Йожин длань свою наклал... то есть наложил. Все нечестивые амулеты сочтены, измерены и ... это ...
- Описаны в ведомости, - подсказал Абрафо, невольно улыбнувшись.
- Точно!
Отакар зашагал дальше, гремя, как бочка с песком, в которой прокатывают кольчуги, избавляя от ржавчины. Мирослав дождался, когда он отдалится и негромко закончил начатое:
- Эти люди мне не побратимы и даже не друзья. Это наемное отребье, с какой стороны не глянь. Однако мы делаем одно дело, и дело то хорошее. Опять же, с какой стороны не глянь. Поэтому, когда стрелка коснется "норда", тебе следует быть подальше от всех нас. Как можно дальше. Понимаешь?
- Понимаю, - очень серьезно сказал мавр.
- Вот и славно, - так же серьезно кивнул Мирослав. - Значит, мы с тобою договорились, наш чернокожий друг.
* * *
Придорожная харчевня сроду не видела столько посетителей. Хотя, впрочем, наверняка видела, но было то давно, еще в довоенные времена, так что не считается. Причем люди нынче собрались все культурные, воспитанные, то есть жрали и пили без эксцессов, разве что с умеренным битьем посуды. Но посуда на то и посуда, чтобы ее побить под настроение. После хорошего дела, как не выпить кувшинчик доброго пива? А выпив, ну как не шмякнуть им от души об стол или утоптанный до каменной твердости пол? Без этого никакой радости, и даже пиво горчит.
Ну, девка рыжая с солдатами ест и пьет, с головой непокрытой и стрижена по-мужски, да еще с оружием. Однако не псоглавица же и без копыт. А что еще чудно - солдаты и монахи вперемешку, и вроде как все друг друга знают. Странные, непонятные дела ныне творятся... Но деньги честные, без обмана, в ольховые листья не превращаются, как не копти на свече под заповедный кабацкий заговор. Да и обычного солдатского погрома вроде не предвидится, так что пусть их.
Однако нашлись те, кому здоровое веселье оказалось не по нраву. В самый разгар явились чучелы дикие и скверные, настолько сумасшедшие, что даже кинули претензию ландскнехтам. Осторожно, конечно, но кинули.
- Господин Макензен желает получить свою собственность.
Высокий офицер ступил в центр кабачка, преувеличенно громко звеня шпорами и прочей амуницией. Весь какой-то парадный, франтоватый, в красных штанах с нашитыми белыми лампасами в мелких кружевах. В желтом колете поверх чего-то расшитого и кружевного, и шляпе, лихо заломленной набок. Перчатки новенькие, аж скрипят, все швы целы, что для обычной перчатки редкость, больно уж быстро расходятся, если в деле бывают. А вот шпага плохонькая - это опытный глаз видел сразу. "Валлонка", как у Гюнтера, но короче, легче и без чашки, только с кольцом под большой палец. И гарда маленькая. Плохонькая шпажка, прямо скажем ... или сделана специально под бойца и его особый "почерк". Гюнтер прикинул, как мог бы фехтовать владелец такой железки - с дальней защиты, "по-сабельному", не принимая удары на гарду. Опасный боец... Или хлыщ, который приоделся на последние грошики, так что для хорошей шпаги денег уже не осталось.
- Вот этого человека, - франтоватый офицер задрал подстриженную бородку и указал окольцованным перстом в сторону Абрафо.
Мавр, сидевший в углу за кружкой пива рядом с Кристиной, ответил злым взглядом. Валькирия как бы случайно подвинула локтем в его сторону кинжал, которым кромсала цыпленка. Мавр положил руку рядом с рукоятью. Снаружи заржали кони - разряженный офицер оставил всех своих снаружи, а было там человек десять. Недостаточно, чтобы уделать роту и святых отцов при их собственной охране, но хватит, чтобы устроить хорошее такое побоище.
- Которого? - Гюнтер поднялся с видимой ленцой, не спеша подошел к вопрошавшему. загребая ногами.
- Его, - офицер повторил жест, тыча в мавра. - Черномазого.
Гюнтер шмыгнул носом, оглядел собеседника сверху вниз, затем снизу вверх, прикидывая, откуда тот дезертировал перед службой "господину Макензену". По выговору похож на шведа, по морде на француза, оружие скорее немецкое, а по одежке - ныне так одеваются все, от северного до южного морей, только у этого побогаче.
- Черномазого? - Швальбе повернулся, не выпуская, впрочем, франта из виду. Такие вот смазливенькие обожают тыкать стилетом в печенку честному солдату. - Это вон того, что ли?
- Да. - с видом наглым и надменным ответствовал тот.
- Братишка, - Гюнтер с превеликим удовольствием вернул наглость. - Так ты, похоже, в глаза по греческому обычаю балуешься, раз так попутал! Тот парень, в коего ты столь некуртуазно пальцАми тычешь, на самом деле белее белого .
- Что?.. - от такого нахальства немудрено было удивиться.
- Это наш дружок, механикус-оружейник. Зовут Абрамом, потому что из жидовствующих. Только пейсы мы ему состригли, а то совсем перед людьми неудобно. Он нам тут малость проспорил, поэтому мы его сажей вымазали. Для смеху. Потому и черным кажется. Ну, если издалека и глаза порченные.
Несколько секунд царила мертвая тишина. Все пытались понять и переварить короткую речь капитана. А затем рота и все прочие взорвались оглушительным смехом, пожалуй что непристойным ржанием. Даже мрачный и усталый Йожин прикрылся широким рукавом, глуша ухмылку.
- Азохенвэй, - угрюмо прохрипел Абрафо, вызвав новый приступ хохота.
Глядя на новорожденного "Абрама", пришлый офицер наливался ровным свекольным цветом, дергая усами и нервно шевеля пальцами над рукоятью своей уродской шпажонки.
- Вот это напрасно... - наконец прохрипел он, давя подступившие к горлу ругательства. - Напрасно, господа хорошие...
- В любое время и в любом месте, - улыбаясь, сказал Гюнтер, подступив к собеседнику почти вплотную. Очень тихо и очень внушительно сказал, только для одного слушателя. - как пожелаешь. Только подумай, оно тебе надо? Ляжете все. И ты первым.
- Господин Макензен будет недоволен, очень недоволен...
- А означенному господину следует подумать, как бы ему не пришлось давать показаний относительно нечестивых, богопротивных и колдовских амулетов, - веско порекомендовал с места Йожин. - Тех, что везли на одном обозе с неким мавром, поисками которого так озабочен совершенно не уважаемый мною господин Макензен
Офицер выпрямился, задрал голову выше высшего, дернул щекой. Тихо пообещал, только для ушей Гюнтера:
- Сочтемся.
И вышел, все так же буравя носом низкий потолок, ни на кого не оглядываясь.
- В любое время и в любом месте, - повторил капитан, но его никто не слышал - братва шумно праздновала победу. Почему-то Швальбе казалось, что насчет места сказать нельзя, а вот время наступит довольно-таки скоро. Потому что возить по европам гнусные некромантические поделия - нехорошо и чревато. Йожин уже наверняка взял на заметку неведомого "Макензена" и не выпустит ниточку, пока не пройдет до самого конца. Без заруб и резни, тихой сапой и хитрыми расспросами. Потому и Абрафо отдавать нельзя, даже окажись он бесполезен - мавру еще предстоит вспомнить все, что он видел и слышал в плену, до последнего слова. Возможно, потому его и хотели замести себе нежданные гости - чтобы не вспомнил лишнего.
А значит, караулы сегодня надо удвоить. На всякий случай.
- Сочтемся, - пообещал Гюнтер, думая, что пора наконец переточить шпагу. На случай, когда придется пофехтовать с таким вот любителем дальних дистанций и "липких" защит.
- Почтенный отец мой, не соблаговолите ли разодолжить брата во Христе, можно даже сказать чадо Христово, беседой? - учтиво и куртуазно вопросил Мирослав, выждав момент. Рота шумно поздравляла прописавшего в личном составе мавра, так что никто не обращал внимания на следопыта и священника.
- Это Хуго. Он умный, - представлял Адлер сослуживцев. - А это Отакар. Он гр-,хр- хренодер, вот!
- Гренадер, - огрызнулся упомянутый Отакар. - А я тебе сейчас кружкой в лоб закатаю!
- Пусть и гренадер, зато лучший на сто миль вокруг! - заорал Адлер ко всеобщему веселью.
- Чего тебе, чадо непутевое, вечно пьяное и молодое? - брюзгливо спросил Йожин. Святой отец за два минувших дня вымотался как собака. Сперва бешеная скачка вслед за вестями от роты, затем утомительное следствие по делу. И по телу, вернее по телам. Опять же, дохлого татцельвурма описать и по возможности превратить в чучело. Заботы, сплошные заботы...
- На пару слов, отче, - уже более деловито и негромко попросил Мирослав. Йожин посмотрел на сержанта-ведьмака, тяжко вздохнул, понимая, что отделаться от настырной парочки не выйдет.
- Чего тебе? - снова вздохнул он.
Мирослав огляделся, увидел, что никто не смотрит в их сторону. Поднял кулак, чуть разжал пальцы. Не так, как с Абрафо и компасом, а самую малость, только чтобы Йожин увидел, да не просто так, а изогнувшись и вытянув шею.
Упитанный Йожин открыл, было, рот, чтобы напутствовать проклятого ворлока, куда ему надлежит идти со своими секретами, но тут наконец рассмотрел, что показывает Мирослав. И проклятие замерзло в глотке священника.
- Я думаю, здесь есть разговор, - тихо сказал ведьмак.
- Нет здесь разговора, - зло прошипел Йожин, с неожиданной ловкостью выхватывая из пальцев следопыта мелкую виноградину, почерневшую и давленую. - Забудь, что видел, не твое это дело, чернокнижник!
- Карлы городили виноградник, - еще тише сказал Мирослав. - Рамы для побегов в три человеческих роста. На голом камне. Земля для подкормки в ящиках. Йож, ты не припомнишь, что за странный виноградник, который растет во тьме, вдали от солнца? Сдается, слышал я что-то такое, давным-давно.
- Где слышал? От кого? - быстро спросил Йожин.
- Старики баяли разное, - ушел от прямого ответа Мирослав. - Про всяческую страхолюдность.
- Про страхолюдность, значит, баяли, - повторил Йожин, морща лоб в напряженных раздумьях. - Ладно... Гадость эту я выкину в проточную воду, подальше от людей. А ты забудь, что видел ее. Пока забудь... Слишком много здесь разных сложностей понаверчено.
- Но, Йож, я видел, другие видели, - сделал еще одну попытку Мирослав. - Вам не удастся скрывать это все время.
- Нам не нужно все время, - буркнул экзекутор. - Только его часть. Пока - рано.
_______________________________________