uldorthecursed в Керченско-Феодосийская операция. Высадка КВМБ 26 декабря 1941 г.Морская часть Керченско-Феодосийской десантной операции изучена достаточно хорошо -- чего нельзя сказать о ее сухопутной части, о действиях советских войск на берегу. Особенно это касается высадок в восточной части полуострова, где действовали отдельные подразделения, не имевшие ни своих штабов, ни связи с вышестоящим командованием. Поэтому войска не отправляли донесений, в штабах отложилось крайне мало документов об их деятельности -- соответственно, не попали эти подробности и в итоговые отчеты.
Ситуация осложнялась потерей управления на берегу, гибелью или отсутствием части командиров. Наконец, сам план высадки в последний момент был существенно изменен -- но информация об этих изменениях не попала к составителям итоговых отчетов.
В исторических работах ход операции излагался в основном по двум отчетам -- штаба Черноморского флота и штаба Керченской военно-морской базы, созданным в апреле 1942 года и легшим в основу соответствующих страниц известной «Хроники Великой Отечественной войны на морских театрах». Как следствие -- все ошибки, сделанные в этих отчетах, оказались увековечены в огромном количестве последующих трудов, став непререкаемыми историческими фактами. В частности, это касается ошибки в определении места высадки десанта в районе Эльтигена. Из-за этой ошибки не просто оказался искажен общий рисунок операции -- к примеру, из внимания историков выпал подвиг наиболее успешной группы десанта.
Топографическая карта 1941 года с указанием положения частей 51-й армии ко 2 января 1942 года
Ниже дана попытка реконструкции десанта Керченской военно-морской базы 26 декабря 1941 года по доступным на сегодня источникам: флотским (основная масса введена в научный оборот еще в советское время), армейским (начинают использоваться только сейчас) и немецким (в основном это отчет 42-го пехотного полка 46-й дивизии, а также отчеты артиллерии той же дивизии -- имеющийся у меня перевод сделанigor_ktb). Использованы также мемуары комиссара базы Мартынова и известная в интернете работа А.В. Неменко, также использовавшего наши флотские и армейские документы.
* * *
Приказ на высадку десанта командованием базы получило 24 декабря, высадку требовалось провести в ночь на 26-е. К рассвету 25 декабря суда были сосредоточены в заранее намеченных пунктах посадки Тамань и Комсомольск. Несмотря на тренировки и заранее разработанные плановые таблицы, посадка проходила медленно и неорганизованно. В назначенное время (к часу ночи) ее закончил только 1-й отряд (отряд первого броска). 2-й отряд опоздал с выходом на час, 3-й -- на два часа.
Для перехода к Камыш-Буруну был выбран путь через мелководную Тузлинскую промоину и южнее Тузлы, поскольку севернее острова пролив просматривался и простреливался противником. Однако часть ограждений и сигналов, установленных здесь 18–20 декабря, в результате шторма оказалась сорвана и вновь установлена только 28 декабря. В результате баржи 3-го отряда сели на мель, их снятие затянулось до 11 часов 26 декабря. Остальные корабли подходили в назначенные пункты высадки в разное время, в итоге высаживая десант не там где предполагалось планом -- иногда по приказу, иногда явочным порядком.
Согласно журналу боевых действий 42-го армейского корпуса, в первую половину этого дня в районе Керчи шел дождь, температура 3–5 градусов тепла, волна -- 3-4 балла. Во вторую половину дня температура упала дло нуля, пошел мокрый снег, волнение не изменилось.
Схема высадки из "Хроники", на которой основывались все позднейшие советские издания. Все четко и понятно...
Высадка 1-го отряда
Итоговый состав 1-го отряда был следующим
Пункт № 1 (Старый Карантин) -- 2 торпедных катера и 4 больших сейнера.
Пункт № 2 и Камыш-Бурунская бухта -- 2 торпедных катера и 5 сейнеров в сопровождении 5 «малых охотников» (4 из которых несли штурмовой отряд)
Пункт № 3 (Эльтиген) -- 4 торпедных катера и 6 сейнеров.
По неясным причинам в Тузлинской промоине эта группа, согласно итоговой отчетной карте, разделилась на две группы, следовавшие самостоятельно и разными маршрутами. Первыми шли два 2 катера со штурмовой группой и 2 сейнера, на одном из которых находился командир группы. Позади и несколько севернее -- другие 2 торпедных катера и 4 сейнера.
Около 5 часов из пункта № 2 старший лейтенант Гасилин сообщил по радио, что штурмовая группа скрытно и без потерь высадилась на Камыш-Бурунской косе с торпедных катеров и что пункт он готов принимать десантников. Несколько позже техник-интендант Григорьев из Старого Карантина сообщил, что высадился на берег и ведет бой с превосходящими силами противника, после этого связь прервалась. Из Эльтигена от майора Лопаты сообщений не поступало.
Но самые главные события происходили в порту Камыш-Буруна. Уже войдя в гавань, флагманский МО-100 сел на мель буквально в полусотне метрах от причала -- возможно, зацепился за топляк . Оказалось, что гавань занесена илом и глубина здесь составляет не более полутора метров, поэтому рулевой Константин Козлов вброд добрался до причала и закрепил на нем швартовый конец, за который катер притянули к причалу. Вслед за ним к причалу подошел и МО-148, также высадив десантников без противодействия противника. Лишь после этого немцы обнаружили высадку и следующие два катера швартовались уже под огнем. Тем не менее высадка прошла практически без потерь, бойцы штурмовой группы закрепились в цехах агломерационной фабрики.
Однако до прояснения обстановки А. Ф. Студенчиков не решился высаживать здесь следующую остальную часть десанта и переправил подошедшие сейнера для высадки на косу, в пункт № 2. Один катер (МО-148) ушел в Тамань, три остальных остались у берега для огневой поддержки.
Тем не менее, согласно отчетной карте, пять сейнеров разгрузились именно в Камыш-Буруне. А. В. Неменко в «Истории одного десанта» пишет, что четыре сейнера 1-го отряда смогли подойти к косе лишь на полтораста метров, уткнулись в отмель и вынуждены были выгрузить десантников (около 250 человек) на глубине в 1,2–1,5 метра. Однако здесь оказался лишь песчаный бар, и поэтому за которым глубина вновь превышала два метра. В результате, много десантников утонуло. Лишь после этого место высадки было изменено на причал агломерационной фабрики -- туда был отправлен как минимум сейнер «Кубань» из группы, не высадившей десант у Старого Карантина.
Оригинальная схема высадки из документов КВМБ. Обозначены все группы кораблей, их состав и время выхода. А вот с местами высадки начинается путаница...
Неменко считает, что коса была крайне неудачным местом для высадки -- она «простреливалась пулеметным и минометным огнем противника, окопаться на ней было невозможно, так как на глубине 20-30 см уже выступала вода». Однако на карте-километровке 1941 года на косе обозначены рыбные промыслы и причал (сейчас здесь расположен рыбозавод), мемуаристы вспоминают о наличии здесь местных жителей. Наконец, сама коса отстоит от берега на 1–1,5 километра, а до немецких позиций было еще дальше -- так что ни о каком эффективном пулеметном огне не могло идти и речи. Но косу активно обстреливали три 105-мм орудия 3-й батареи 114-го артиллерийского полка, отчитавшейся что «достигнуты хорошие результаты против высадившегося на полуострове Рыбачий врага». Видимо, в результате этого обстрела погиб начальник пункта высадки № 2 старший лейтенант Гасилин.
Но что же произошло в других местах?
У Старого Карантина высадилась лишь штурмовая группа. По воспоминаниям комиссара Мартынова здесь сумел разгрузиться только один торпедный катер -- № 15, высадивший 25 человек во главе с начальником пункта высадки № 1 техником-интендантом 1-го ранга Григорьевым. Однако по отчету штаба базы было высажено 55 человек -- то есть разгрузились оба катера. Сразу же завязался тяжелый бой, о чем Григорьев сообщил по рации в штаб базы. Вскоре рация вышла из строя и связь прервалась. Не получив информации из этого пункта высадки, контр-адмирал Фролов приказал старшему лейтенанту Литошенко с остальными сейнерами идти разгружаться на Камыш-Бурунскую косу. Заметим, что по воспоминаниям Мартынова, отряд Литошенко шел не через Тузлинскую промоину (как указывает отчетная карта), а севернее Тузлы, поскольку не обнаружил в промоине навигационных знаков.
У Эльтигена к берегу первым подошел торпедный катер № 92. Пока десантники высаживались, катер развернуло лагом, а затем волной выбросило на берег, откуда он сам сняться не смог. На берегу оказались 25 десантников и 4 моряка, в том числе командир катера старший лейтенант Коломиец; еще четверо остались на катере и поддерживали десант огнем крупнокалиберных пулеметов . Сразу же завязался бой, в ходе которого одним из первых был убит радист -- в результате майор Лопата так и не смог связаться со штабом базы. Десантникам удалось занять большой каменный сарай в полусотне метров от катера, превратив его в опорный пункт.
Торпедный катер № 92 был расстрелян из пулеметов, а затем обшарен немцами. Из всей группы в 33 человека уцелело только пятеро: оставшиеся на катере три моряка к утру 28 декабря смогли на резиновой лодке переправится через пролив; майор Лопата еще с одним моряком вечером 26 декабря вышел к Камыш-Буруну.
Сейнер, на котором шел командир Эльтигенской группы, без противодействия противника выгрузился у основания на Камыш-Бурунской косы, еще один сейнер в сопровождении торпедного катера выгрузку не произвели и вернулись в Комсомольск.
А вот история второй половины Эльтигенской группы остается туманной. Мартынов про нее не пишет ничего, отчет штаба КВМБ в неопределенных выражениях сообщает, что группа высадила десант севернее Эльтигена и позднее десантники вышли на Камыш-Бурун. Согласно отчетной карте, группа была выгружена в 05:45 в самом Эльтигене, рядом с местом высадки майора Лопаты Насколько можно судить из дальнейших событий, на самом деле высадка была осуществлена не в Эльтигене, а южнее него, ближе к Коммуне Инициатива -- как это и предусматривалось первоначальным планом.
Итак, высадка у Камыш-Буруна оказалась неожиданной для противника. Открытый с запозданием артиллерийский и миномётный огонь, который был подавлен ответным огнем артиллерии -- стационарной батареи БС-33 (три 203-мм орудия на мысе Панагия) из состава 140-го отдельного артиллерийского дивизиона КВМБ и четырех батарей 25-го корпусного артиллерийского полка (три 152-мм и девять 122-мм орудиёй в районе Комсомольска), а также огневыми средствами «малых охотников».
С немецкой стороны это выглядело следующим образом. В 04:45 (5:45 по московскому времени ) в штаб 42-го полка поступило тревожное донесение от штаба 1-го батальона в Камыш-Буруне: «Много больших и малых кораблей пытаются произвести высадку на полуостров Рыбачий около Камыш-Буруна. Одновременно катера пытаются пройти в бухту в окрестностях верфи. Также у 3./42 попытка высадиться в Старом Карантине».
Обратим внимание: и здесь, и далее немцы говорят о высадка на верфи -- то есть на судостроительном заводе. Между тем причал (точнее, ковш) судостроительного завода находился южнее, дальше вглубь бухты, чем причал агломерационной фабрики. Судя по всему, немцы не различали эти два места -- более того, из описаний следует, что никаких дозоров на берегу они не имели, ни территория верфи, ни территория фабрики изначально ими занята не была.
В 04:50 последовало донесение и от 3-го батальона в Эльтигене: «Враг числом 70 человек высадился в южной части Эльтигена».
Вскоре 1-й батальон доложил, что сосредоточенным огнем большое количество катеров было принуждено к отходу, но отдельным катерам удалось под прикрытием утренних сумерек и дымовой завесы удалось добраться до верфи и высадить десант там.
В 6:10 в штаб 46-й пехотной дивизии поступило донесение 42-го полка: «Перед Камыш-Буруном обнаружены слабые силы противника. Восточнее, два артиллерийских катера вели огонь по берегу. Одновременно с этим севернее Эльтигена произведена попытка высадки. Противнику удалось перед Коммуной Инициатива и Камыш-Буруном сломить относительно слабую береговую оборону и создать плацдармы для высадки». Отсюда следует, что наиболее опасных места было два, высадки в Старом Карантине и Эльтигене полком серьезно не воспринимались.
Десант у Старого Карантина был разгромлен: 3-я рота доложила об уничтожении врага и пленении 1 офицера и 30 рядовых. 1 комиссар по докладу роты был расстрелян. Возможно, это был техник-интендант 1-го ранга Григорьев -- тело которого, согласно советским источникам, позднее было обнаружено со следами пыток. В этом случае ошибка немцев была вызвана тем, что знаки различия техника-интенданта 1-го ранга совпадают со знаками различия политрука -- четыре кубаря. Комиссаром высадки являлся старший политрук Грабаров, которому на случайно найденной шлюпке с несколькими десантниками утром 27 декабря добрался до косы Тузла. Других офицеров среди высадившейся группы не было.
Впрочем, возможен и другой вариант: по воспоминаниям Мартынова Грабаров в ходе боя отдал свою шинель (с отличительными знаками политработника) раненому красноармейцу. Как мы видим, в войсках Манштейна «приказ о комиссарах» не только был известен, но и исполнялся весьма оперативно -- прямо на поле боя.
Командование 42-го полка начало перебрасывать к месту высадки все имеющиеся у него резервы: в 6 утра (7 по Москве) в Камыш-Бурун был направлен пехотный взвод из 13-й роты, размещавшийся в Чурубаше и противотанковый взвод из 14-й роты, располагавшийся в Керчи; оба передавались в распоряжение 1-го батальона
Высадка 2-го отряда
Около 7 часов по Москве (то есть 6 по Берлину) к Камыш-Буруну подошли две первых группы 2-го отряда -- 7 сейнеров, на которых находились рота 823-го и рота 825-го полка. Согласно отчетной карте, три сейнера произвели высадку на северной оконечности Камыш-Бурунской косы, четыре -- у пристани судоремонтного завода. Интересно, что Мартынов утверждает, что вся группа была разгружена на косе; в своих мемуарах он особо уточняет, что десант в гавани Камыш-Буруна не получал подкреплений до 28 декабря. Однако это заявление опровергается не только отчетной картой высадки, но данными противника: немцы отметили, что в 6:30 к окрестностям Камыш-Бурунской верфи «снова подошли два больших корабля» -- так они оценили рыбачьи сейнера.
А вот с высадкой третьей группы 2-го отряда (рота 831-го полка) возле Эльтигена получилось интереснее. По отчету КВМБ высадка была произведена севернее этого пункта, ближе к Камыш-Буруну. По отчетной карте -- высадка осуществлялась в самом Эльтигене. До рассвета все суда разгрузить не удалось, а с восходом солнца в небе появилась немецкая авиация. Поэтому часть сейнеров, не выполнив задачи, вернулась к месту погрузки. Позднее высадившиеся десантники вышли к Камыш-Буруну.
Судя по всему, штаб базы ошибся с определением места высадки: она была осуществлена не севернее, а южнее Эльтигена, ближе к коммуне Инициатива -- именно там, где предполагалась первоначально и где уже был высажена часть первого броска. Это подтверждается и немецкими, и нашими армейскими документами. Штаб 114-го артиллерийского полка отмечал, что после 6:45 его 1-я батарея 150-мм пехотных орудий sIG «в утренних сумерках ведет бой с врагом, высадившимся на крутом берегу восточнее коммуны Инициатива с закрытых позиций с северо-востока, близко к населенному пункту». Более того, батарея выдвинула «два орудия на прямую наводку на наблюдательные позиции, в 500 метрах восточнее коммуны Инициатива».
Отчет оперативного отдела Крымского фронта также сообщает, что около 200 человек во главе с командиром полка майором Шариппо высадились у Коммуны Инициатива, заняв оборону на высоком берегу северо-восточнее Тобечикского озера. Наконец, карта оперативного отдела Кавказского фронта отмечает на 29 января плацдарм 831-го горнострелкового полка в километре южнее Эльтигена, напротив и чуть севернее коммуны Инициатива.
Правда, в самом Эльтигене тоже шел бой: около 6:30 (7:30 Москвы) 3-й батальон доложил, что «врагу удалось укрепиться в южных домах Эльтигена». Здесь «начался жестокий уличный бой», продолжавшийся до самого полудня. И тут два взятых в плен комиссара было расстреляно.
Непонятно, с кем был этот бой: немцы зафиксировали высадку в Эльтигене 70 человек -- в то время как каждая из групп (1-го и 2-го отрядов) насчитывала не менее 200 человек. Если бы удалось разгромить хотя бы одну такую группу, в отчете неизбежно появилось бы упоминание о десятках взятых пленных. Или все же бой шел лишь с тремя десятками бойцов, высадившимися на катере № 92? В таком случае расстрелян был комиссар пункта высадки младший политрук Шутов, а вторым «комиссаром» стал присоединившийся к десантникам командир катера старший лейтенант Коломиец. Можно предположить, что группу 1-го отряда разбросало по берегу, часть ее приняла бой в Эльтигене, часть -- позднее соединилась с группой майора Шариппо.
Тем временем в Камыш-Буруне десантники, высадившиеся на косе, проникли в место расположения 2-й и 12-й рот полка -- «обе роты оборонялись от противника с востока, где он высадился на полуостров Рыбачий». Используя помощь местных жителей, десантники «прокрались через обширную непросматриваемую территорию верфи вдоль железной дороги на северо-восток и тем самым вклинились между 2-й и 4-й ротами». Для отражения этой атаки командование 1-го батальона бросило 4-ю роту и вынуждено было собирать солдат из небоевых подразделений -- водителей и писарей при штабе, а также привлечь тыловиков из базировавшегося здесь обоза зенитчиков.
В 07:15 (08:15 по Москве) штаб 42-го пехотного полка получил сообщение, что к Камыш-Буруну приблизилась новая флотилия из 11 кораблей -- это была остальная часть 2-го отряда; возможно, здесь же подсчитаны и сейнеры из 1-го отряда, направленные сюда из других мест. Только что прибывший немецкий противотанковый взвод занял позиции и открыл огонь, «один большой рыбачий катер» был потоплен, еще два подожжены, остальные прикрылись дымовой завесой. Через некоторое время немцы обнаружили, что через завесу прошли две «канонерских лодки». Одна получила попадания и осталась стоять на воде, взорвавшись, другая, несмотря на многочисленные попадания, дошла до берега в окрестностях верфи. В действительности это были два «малых охотника» -- МО-143 и МО-148, пришедшие из Тамани с новой группой десанта. Был подожжен и через некоторое время затонул «малый охотник» МО-143 (СКА-034) под командованием лейтенанта В. В. Пономарева, с него спаслись лишь 4 моряка и 7 десантников. Неменко пишет, что «при подходе к месту высадки были потоплены 4 сейнера с десантом», однако в других источниках таких подробностей найти не удалось.
Все это время занятый немцами берег находился под сильным огнем артиллерии «большого и сверхбольшого калибра» с противоположного берега. Советская авиация утром также вела себя активно и бомбила немецкие позиции с самой низкой высоты. Немецкие истребители появились над местом высадки только к полудню по Москве.
В общей сложности за этот день авиация 51-й армии (действовавшая также в интересах десанта Азовской флотилии) совершила 80 самолето-вылетов: 9 -- на разведку, 10 -- на штурмовку и 61 -- на прикрытие войск и кораблей. Истребители провели три воздушных боя. Было потеряно два самолета: И-153 и СБ. Летчики отчитались об уничтожении Не-111 и Ме-109. Кроме того, при столкновении на своем аэродроме были потеряны И-16 и Пе-2. Авиация 44-й армии (действовавшая по тылам противника либо в интересах десанта КВМБ) совершила 88 самолето-вылетов. Один СБ был сбит, дотянул до своей территории и сгорел, один сел на вынужденную посадку на своей территории, еще один не вернулся на базу.
Тем временем юго-западнее Камыш-Буруна десантникам удалось перехватить дорогу на Эльтиген, в результате связь 42-го полка с третьим батальоном была потеряна. Проводную связь тоже наладить не удалось -- чтобы установить ее через Чурубаш, в обход озера Чурубашского, не хватало кабеля -- полк и без того уже потратил на телефонную сеть более 50 км кабеля. В результате связь с 3-м батальоном у Эльтигена держалась только по радио.
Одновременно западнее дороги на Эльтиген десантники захватили территорию Камыш-Бурунского железорудного комбината, где не было немцев. Чтобы не дать русским проникнуть в тылы батальона, из высвобожденных частей 3-й роты была спешно создана оборонительная группа, размещенная на отвалах севернее завода.
Из-под Керчи прибыли артиллеристы Люфтваффе -- одна 88-мм зенитка и один 20-мм автомат из состава первой батареи 64-го зенитного полка, размещенные на позиции около берега, севернее Камыш-Буруна. В 09:30 по Берлину в 1-й батальон был отправлен на грузовиках резерв полка -- 7-я рота в составе 2 офицеров, 6 унтеров и 40 рядовых, 5 легких пулеметов. Получив подкрепления, батальон должен был перейти в атаку и выбить русских из Камыш-Буруна.
Высадка 3-го отряда
Тем временем ближе к полудню у Камыш-Буруна появились суда 3-го десантного отряда. Этот отряд под командованием капитан-лейтенанта Евстигнеева фактически представлял собой второй эшелон десанта. Первоначально он состоял из трех групп судов, в каждую из которых входили три сейнера и буксир с несамоходной баржей:
Буксир СП-25 + «Болиндер № 1»
Буксир «Пролетарий» + баржа № 317
Буксир «Меотида» + баржа «Тверь»
Отряд сопровождался двумя «малыми охотниками» и 6 торпедными катерами. Он принял оставшуюся часть десанта -- 3327 человек, 29 орудий и 3 миномета. На баржах размещались до 1000 человек и по четыре 76-мм орудия.
Из-за посадки барж на мель в Тузлинской промоине движение отряда сильно задержалось, корабли растянулись по проливу, а буксир «Меотида» с баржей «Тверь» в итоге вообще вернулись в Тамань. Поэтому командир отряда капитан-лейтенант Евстигнеев принял решение направить сейнеры к месту высадки, не дожидаясь снятия барж. Эту группу возглавил старший политрук Ф. И. Чернявский на сейнере «Пушкин», вооруженном 45-мм орудием.
Согласно отчетной карте, все 9 сейнеров группа Чернявского дошли до Камыш-Бурунского порта и разгрузились у пристани судоремонтного завода -- по отчету КВМБ это произошло в 13 часов, по отчетной карте -- в 13:30. Видимо, во всех случаях имеется в виду окончание разгрузки -- потому что приближение отряда немцы обнаружили еще в 12 часов (11 часов по Берлину): «снова многочисленные корабли приблизились к Камыш-Буруну, в том числе канонерки, стрелявшие из всех стволов».
Неменко пишет, что один из сейнеров вернулся обратно еще от Тузлы, а дав сейнера повернули назад под огнем противника -- опровергая утверждение Мартынова, что политрук Чернявский в итоге смог заставить их двигаться к берегу. Кроме того, по словам Неменко «на входе в бухту был потоплен сейнер № 31, подобрано сейнером „Пушкин” 23 бойца и 7 членов экипажа» -- при этом через два дня тот же сейнер № 31 у него выходит из Тамани с подкреплением для десанта. Согласно Мартынову, огнем с берега уже после выгрузки был потоплен сейнер «Касатка» -- но такого сейнера среди судов высадки не было вообще; возможно имелся в виду тип судна (деревянный одномачтовый траловый бот). При этом Мартынов утверждает, что все суда 3-го отряда высаживали десантников только на косу.
Тем временем в воздухе появились немецкие самолеты. Первым делом они атаковали самые крупные цели -- два отставших буксира с баржами. Баржа № 317 с основным составом 825-го горно-стрелкового полка была подожжена прямым попаданием бомбы, на ней возникла паника, в ходе которой за борт сбросили два 76-мм орудия, а также 45 ящиков снарядов и 60 ящиков патронов. При этом утонуло 50 красноармейцев (по отчету оперативного отдела Крымского фронта -- до 100 человек) . В конце концов пожар удалось погасить, баржа вернулась в Тамань.
Эта наиболее подробная версия -- из итогового отчета штаба КВМБ. Мартынов в своих мемуарах утверждает, что 300 человек с этой баржи все же удалось доставить на Камыш-Бурунскую косу. Армейский отчет сообщает, что одна баржа с 1000 десантников при подходе к берегу была обстреляна артиллерийско-минометным огнем, на ней возник пожар и перебит буксир. В результате баржа была снесена течением и лишь к 18 часам доставлена в Комсомольск.
Тем временем буксир СП-25 дотащил болиндер № 1 с 800 бойцов 823-го горно-стрелкового полка до Камыш-Бурунской косы, где поставил ее в 50 метрах от берега. Неменко предполагает, что это произошло не в пункте высадки № 2, а южнее -- у основания косы. Началась разгрузка болиндера с помощью находившейся на нем швартовой команды и (по описанию Мартынова) находившихся здесь сейнеров. Но тут налетели немецкие бомбардировщики. Одна бомба попала в буксир СП-25, который вскоре затонул. На следующем заходе была поражен и болиндер: бомба пробила его насквозь и взорвалась на грунте, начался пожар, из-за чего пришлось сбрасывать в воду загоревшиеся ящики с патронами и 76-мм снарядами. Однако пожар был потушен. Погибло около 300 человек; около 500 бойцов и большую часть снаряжения и 823-го полка удалось выгрузить на берег (отчет оперативного отдела фронта, напротив, сообщает, что большая часть снаряжения погибла).
Немецкие документы 42-го пехотного полка описывают это так: «Один большой буксир получил попадания и накренился. 200 русских спрыгнули за борт и вплавь и вброд достигли берега полуострова Рыбачий» -- указывая, что это произошло в 11 часов, то есть в полдень по Москве. Согласно отчетной карте, это случилось позже -- в 13:30. Заметим, что эту победу записали себе на счет и немецкие артиллеристы: 3-я батарея 115-го артполка вместе с 3-й батареей 114-го артполка отчитались, что в районе 11:15 потопили юго-восточнее Камыш-Буруна (то есть у основания косы) 1200-тонный пароход.
Всего за 26 декабря на западном берегу Керченского пролива было высажено около 2175 человек или около 40% из намеченных к высадке 5225 человек в составе трех отрядов первой волны десанта. Из числа высаженных по оценкам штаба Керченской военно-морской базы, утонуло и погибло на берегу 350–400 человек, то есть на берегу к исходу дня должно было оказаться около 1800 десантников.
В реальности число погибших было несколько больше -- по нашим оценкам, около 500 человек погибло и утонуло при высадке, еще порядка сотни погибло или было ранено в боях на берегу. Поэтому группировку десанта на западном берегу пролива можно оценить следующим образом: около 1300 человек в Камыш-Буруне (в городе и на косе), до 300 человек -- в районе Эльтигена и южнее него.
В ходе высадки погибло 5 сейнеров, один «малый охотник» МО-034 (с которого спаслись лишь 4 человека), торпедный катер, буксир и болиндер. Повреждения получили 18 сейнеров, 2 катера «МО» и баржа. Не выполнили задания из-за посадки на мель, а также в ряде случаев по причине трусости командиров 17 сейнеров и одна баржа.
Действия во второй половине дня 26 декабря
Современная карта района Камыш-Буруна
Согласно отчету 42-го пехотного полка, еще до высадкой 3-й группы, в 11:00 по Берлину (то есть в полдень по Москве) в полосе 3-го батальона «враг пытался высадиться на крутой берег между Эльтигеном и Коммуной Инициатива». Стреляя прямой наводкой, 150-мм орудие из 1-й батареи 114-го артполка потопило два корабля, но «трем другим небольшим кораблям удалось выгрузить примерно 400 человек с одним командиром полка и одним командиром батальона». Атака немецких пикировщиков заставила русские корабли отступить.
Обе группы охранения из 9-й роты оборонялись до последнего патрона, а затем отошли к наблюдательным позициям артиллерии. Бой докатился до позиций артиллерии -- одно из трех орудий 1-й батареи вышло из строя из-за осколков гранаты. 9-я рота 3-го батальона, расположенная в Ортаэли (ныне -- Огоньки), в 6 км от берега, севернее озера Тобечик, немедленно выдвинулась, чтобы блокировать место высадки.
Непонятно, что это была за группа десанта. Никакие суда 3-го отряда сюда заведомо не выходили -- остается только предположить, что это было донесение о высадке третьей группы 2-го отряда (4 сейнера), о чем свидетельствует и численность судов. Но возникает вопрос: как могли суда задержаться на целых пять часов? Напомним, что немецкие самолеты над полем боя появились лишь около полудня.
Остается лишь предположить, что задержка на самом деле была меньше, и суда просто очень долго разгружались под крутым берегом, не обнаруженные сразу немецкими наблюдателями. Причем за четыре часа до отмеченного времени 1-я батарея 114-го артполка уже вела здесь бой с другой группой десанта (очевидно, из 1-го отряда), выставляя орудия на прямую наводку. Ну а «один командир полка» -- это майор Андрей Мартынович Шариппо, командир 231-го горнострелкового полка; по армейским документам в его группе было высажено порядка 220 человек -- все совпадает! Кстати, на следующий день, по показаниям пленных командир полка был убит в результате «прямого рикошетного обстрела по скалистому крутому берегу», в ходе которого также погибло еще 34 человека. Майор Шариппо действительно погиб -- точнее, умер от ран; дата его гибели нам неизвестна (по другим документам он вообще погиб 25 января 1942 года). Однако общие безвозвратные потери группы Шариппо вплоть до 30 декабря составили... 20 человек. Поэтому к сообщениям немцев о численности убитых или даже пленных противников следует относиться весьма осторожно.
В 11 по Берлину в расположение 3-го батальона в районе Эльтигена вышел полевой дозор 1-го батальона, располагавшийся на косе, от которого с утра не поступало никаких известий. В, и которому удалось прорваться в Эльтиген. Пехотинцы принесли с собой тяжелый пулемет и два противотанковых орудия, из которых одно сразу поставили для охраны дороги на север, на Керчь. Для второго не оказалось боеприпасов.
В Камыш-Буруне в это время тоже шел бой. Отчет 42-го пехотного полка констатирует в 11:00 ухудшение обстановки в полосе 2-й и 12-й рот, то есть севернее железорудного комбината. Командир 2-й роты обер-лейтенант Бука был убит, сама рота оказалась окружена с трех сторон.
При этом часть резервов полка вместо Камыш-Буруна пришлось отправлять к Керчи: в 12:00, после известия о том, что высадившийся севернее Булганака противник прорвался между Булганаком и Аджим-Ушкаем на юг , штабная рота 42-го полка из Катерлеза вместе в портовой командой Керчи и 17-м техническим взводом под руководством гауптмана Шютте была отправлена для прикрытия Керчи с северо-востока, у железнодорожной петли. Уже в 16:30, когда опасность в Булганаке была устранена эта рота была переведена на северную окраину Керчи. К вечеру роте были подчинены располагавшиеся в городе разрозненные части всех трех родов войск вермахта.
Около двух часов дня 1-й батальон 42-го полка в Камыш-Бурне вместе с 7-й ротой 2-го батальона и всеми собранными подразделениями пошел в общую контратаку. 7-я рота смогла захватить место высадки возле «угольного причала» -- судя по всему, имелась в виду пристань агломерационной фабрики. Там были установлены на позиции одно немецкое и одно русское трофейное противотанковые орудия. Части 88-го саперного батальона, несмотря на упорное сопротивление, прорвались на территорию завода (неясно, имеется в виду аглофабрика или верфь), но из-за наступившей темноты не смогли зачистить ее до конца. На ночь территорию завода окружили по периметру саперы и часть 4-й роты. В бою погиб командир 4-й роты лейтенант Крилл. Наши документы лишь констатируют, что во второй половине дня 26 декабря под давлением противника подразделения 302-й стрелковой дивизии вынуждены были оставить Камыш-Бурун и отойти южнее него. В действительности поселок Камыш-Бурун и не был в наших руках -- бои шли южнее него, на территории порта и верфи.
Но тем временем для немцев ухудшилась ситуация юго-западнее Камыш-Буруна, возле картеров и железорудной фабрики. Еще в 15:00 1-й батальон доложил в штаб полка, доложил, что 2-я и остатки 12-й роты окружены, большие потери, в том числе погиб лейтенант Душек, принявший командование после гибели обер-лейтенанта Бука. Штаб полка по радио приказал, чтобы 2-я и остатки 12-й рот прорывались под прикрытием темноты либо к Камыш-Буруну, либо к Эльтигену, чтобы примкнуть либо слева к 3-му батальону, либо справа к 1-му. В итоге 2-й роте удалось со всем обозом выйти к 3-му батальону, бросив часть неисправного оружия и автотранспорта. Части 12-й роты пришлось оставить все машины и всех лошадей, так как русские сразу захватили конюшни и гараж роты. Раненых удалось забрать всех.
Штаб 3-го батальона доложил, что сбил из стрелкового оружия один вражеский самолет.
Потери полка за 26 декабря (без частей усиления) составили 3 офицера, 7 унтер-офицеров и 18 рядовых убитыми, 9 унтер-офицеров и 30 рядовых -- ранеными. Пропало без вести 1 унтер-офицер и 6 рядовых. Таким образом общие потери только двух батальонов полка за день боя составили 74 человека, в том числе 35 человек (3 офицера, 8 унтер-офицеров и 24 рядовых) -- безвозвратно.
По итогам дня за советскими войсками на западном берегу Керченского пролива осталось два плацдарма -- у коммуны Инициатива и южнее Камыш-Буруна, в дефиле между бухтой и озером Чурубаш. Причем по немецким документам можно судить, что десантники действовали двумя группами: высадившиеся в порту войска -- на территории агломерационной фабрики и судоремонтного завода; войска с косы -- южнее и западнее, в районе железорудного комбината. Последние добились наибольшего успеха и захватили некоторые трофеи.
Увы, руководство Керченской базы не имело связи с десантом и не знало о происходящем на берегу. У войск, высаженных в порту, раций либо не было, либо они вышли из строя. Рация в пункте высадки № 2 перестала работать после его разгрома немецкой артиллерией. Высланные в сумерках к Камыш-Буруну два торпедных катера были обстреляны с берега малокалиберной артиллерией -- видимо, теми двумя противотанковыми пушками, что немцы поставили на причал. Мартынов утверждает, что катера были обстреляны с Камыш-Бурунской косы, делая вывод, что она захвачена немцами. В действительности такого быть не могло: немецкий дозор отсюда уже вышел к Эльтигену. С другой стороны, пункт высадки № 2 тоже опустел -- большая часть сил десанта стянулась к основанию косы, а затем вступила в бой за железорудный комбинат. В этом свете странно выглядит уверенность Неменко в том, что войска на косе так никуда и не двинулись до общего отхода немцев. В своей работе он пишет: «Утром 28.12.41 г., по докладу ст. л-та Литошенко, на косе находились всего 287 бойцов и командиров 825-го полка, и 25 краснофтлотцев. При том, что боевые действия не велись» -- не уточняя, на основании чего сделано последнее утверждение.
Командование Керченской базы решило отказаться от высадки, ссылаясь на холодную ночь (8–10° мороза) и усиление ветра до 7–8 баллов, на обледенение берега и «бешеный огонь противодесантной обороны». В действительности метеопост Тамани дал на 8 часов утра 27 декабря только 3–4 балла ветра (10–12 м/сек) и такой же шторм, температура -- до 6° мороза.
Командующий 51-й армией генерал Львов по телеграфу из Темрюка требовал продолжать высадку, поэтому моряки обратились в штаб флота. В итоге командование флота, убежденное ложью о жестоком шторме, разрешило перенести высадку на следующую ночь.
---
Комментарии и критика приветствуются, дополнения -- особо :-)
Ситуация осложнялась потерей управления на берегу, гибелью или отсутствием части командиров. Наконец, сам план высадки в последний момент был существенно изменен -- но информация об этих изменениях не попала к составителям итоговых отчетов.
В исторических работах ход операции излагался в основном по двум отчетам -- штаба Черноморского флота и штаба Керченской военно-морской базы, созданным в апреле 1942 года и легшим в основу соответствующих страниц известной «Хроники Великой Отечественной войны на морских театрах». Как следствие -- все ошибки, сделанные в этих отчетах, оказались увековечены в огромном количестве последующих трудов, став непререкаемыми историческими фактами. В частности, это касается ошибки в определении места высадки десанта в районе Эльтигена. Из-за этой ошибки не просто оказался искажен общий рисунок операции -- к примеру, из внимания историков выпал подвиг наиболее успешной группы десанта.
Топографическая карта 1941 года с указанием положения частей 51-й армии ко 2 января 1942 года
Ниже дана попытка реконструкции десанта Керченской военно-морской базы 26 декабря 1941 года по доступным на сегодня источникам: флотским (основная масса введена в научный оборот еще в советское время), армейским (начинают использоваться только сейчас) и немецким (в основном это отчет 42-го пехотного полка 46-й дивизии, а также отчеты артиллерии той же дивизии -- имеющийся у меня перевод сделан
igor_ktb). Использованы также мемуары комиссара базы Мартынова и известная в интернете работа А.В. Неменко, также использовавшего наши флотские и армейские документы. * * *
Приказ на высадку десанта командованием базы получило 24 декабря, высадку требовалось провести в ночь на 26-е. К рассвету 25 декабря суда были сосредоточены в заранее намеченных пунктах посадки Тамань и Комсомольск. Несмотря на тренировки и заранее разработанные плановые таблицы, посадка проходила медленно и неорганизованно. В назначенное время (к часу ночи) ее закончил только 1-й отряд (отряд первого броска). 2-й отряд опоздал с выходом на час, 3-й -- на два часа.
Для перехода к Камыш-Буруну был выбран путь через мелководную Тузлинскую промоину и южнее Тузлы, поскольку севернее острова пролив просматривался и простреливался противником. Однако часть ограждений и сигналов, установленных здесь 18–20 декабря, в результате шторма оказалась сорвана и вновь установлена только 28 декабря. В результате баржи 3-го отряда сели на мель, их снятие затянулось до 11 часов 26 декабря. Остальные корабли подходили в назначенные пункты высадки в разное время, в итоге высаживая десант не там где предполагалось планом -- иногда по приказу, иногда явочным порядком.
Согласно журналу боевых действий 42-го армейского корпуса, в первую половину этого дня в районе Керчи шел дождь, температура 3–5 градусов тепла, волна -- 3-4 балла. Во вторую половину дня температура упала дло нуля, пошел мокрый снег, волнение не изменилось.
Схема высадки из "Хроники", на которой основывались все позднейшие советские издания. Все четко и понятно...
Высадка 1-го отряда
Итоговый состав 1-го отряда был следующим
Пункт № 1 (Старый Карантин) -- 2 торпедных катера и 4 больших сейнера.
Пункт № 2 и Камыш-Бурунская бухта -- 2 торпедных катера и 5 сейнеров в сопровождении 5 «малых охотников» (4 из которых несли штурмовой отряд)
Пункт № 3 (Эльтиген) -- 4 торпедных катера и 6 сейнеров.
По неясным причинам в Тузлинской промоине эта группа, согласно итоговой отчетной карте, разделилась на две группы, следовавшие самостоятельно и разными маршрутами. Первыми шли два 2 катера со штурмовой группой и 2 сейнера, на одном из которых находился командир группы. Позади и несколько севернее -- другие 2 торпедных катера и 4 сейнера.
Около 5 часов из пункта № 2 старший лейтенант Гасилин сообщил по радио, что штурмовая группа скрытно и без потерь высадилась на Камыш-Бурунской косе с торпедных катеров и что пункт он готов принимать десантников. Несколько позже техник-интендант Григорьев из Старого Карантина сообщил, что высадился на берег и ведет бой с превосходящими силами противника, после этого связь прервалась. Из Эльтигена от майора Лопаты сообщений не поступало.
Но самые главные события происходили в порту Камыш-Буруна. Уже войдя в гавань, флагманский МО-100 сел на мель буквально в полусотне метрах от причала -- возможно, зацепился за топляк . Оказалось, что гавань занесена илом и глубина здесь составляет не более полутора метров, поэтому рулевой Константин Козлов вброд добрался до причала и закрепил на нем швартовый конец, за который катер притянули к причалу. Вслед за ним к причалу подошел и МО-148, также высадив десантников без противодействия противника. Лишь после этого немцы обнаружили высадку и следующие два катера швартовались уже под огнем. Тем не менее высадка прошла практически без потерь, бойцы штурмовой группы закрепились в цехах агломерационной фабрики.
Однако до прояснения обстановки А. Ф. Студенчиков не решился высаживать здесь следующую остальную часть десанта и переправил подошедшие сейнера для высадки на косу, в пункт № 2. Один катер (МО-148) ушел в Тамань, три остальных остались у берега для огневой поддержки.
Тем не менее, согласно отчетной карте, пять сейнеров разгрузились именно в Камыш-Буруне. А. В. Неменко в «Истории одного десанта» пишет, что четыре сейнера 1-го отряда смогли подойти к косе лишь на полтораста метров, уткнулись в отмель и вынуждены были выгрузить десантников (около 250 человек) на глубине в 1,2–1,5 метра. Однако здесь оказался лишь песчаный бар, и поэтому за которым глубина вновь превышала два метра. В результате, много десантников утонуло. Лишь после этого место высадки было изменено на причал агломерационной фабрики -- туда был отправлен как минимум сейнер «Кубань» из группы, не высадившей десант у Старого Карантина.
Оригинальная схема высадки из документов КВМБ. Обозначены все группы кораблей, их состав и время выхода. А вот с местами высадки начинается путаница...
Неменко считает, что коса была крайне неудачным местом для высадки -- она «простреливалась пулеметным и минометным огнем противника, окопаться на ней было невозможно, так как на глубине 20-30 см уже выступала вода». Однако на карте-километровке 1941 года на косе обозначены рыбные промыслы и причал (сейчас здесь расположен рыбозавод), мемуаристы вспоминают о наличии здесь местных жителей. Наконец, сама коса отстоит от берега на 1–1,5 километра, а до немецких позиций было еще дальше -- так что ни о каком эффективном пулеметном огне не могло идти и речи. Но косу активно обстреливали три 105-мм орудия 3-й батареи 114-го артиллерийского полка, отчитавшейся что «достигнуты хорошие результаты против высадившегося на полуострове Рыбачий врага». Видимо, в результате этого обстрела погиб начальник пункта высадки № 2 старший лейтенант Гасилин.
Но что же произошло в других местах?
У Старого Карантина высадилась лишь штурмовая группа. По воспоминаниям комиссара Мартынова здесь сумел разгрузиться только один торпедный катер -- № 15, высадивший 25 человек во главе с начальником пункта высадки № 1 техником-интендантом 1-го ранга Григорьевым. Однако по отчету штаба базы было высажено 55 человек -- то есть разгрузились оба катера. Сразу же завязался тяжелый бой, о чем Григорьев сообщил по рации в штаб базы. Вскоре рация вышла из строя и связь прервалась. Не получив информации из этого пункта высадки, контр-адмирал Фролов приказал старшему лейтенанту Литошенко с остальными сейнерами идти разгружаться на Камыш-Бурунскую косу. Заметим, что по воспоминаниям Мартынова, отряд Литошенко шел не через Тузлинскую промоину (как указывает отчетная карта), а севернее Тузлы, поскольку не обнаружил в промоине навигационных знаков.
У Эльтигена к берегу первым подошел торпедный катер № 92. Пока десантники высаживались, катер развернуло лагом, а затем волной выбросило на берег, откуда он сам сняться не смог. На берегу оказались 25 десантников и 4 моряка, в том числе командир катера старший лейтенант Коломиец; еще четверо остались на катере и поддерживали десант огнем крупнокалиберных пулеметов . Сразу же завязался бой, в ходе которого одним из первых был убит радист -- в результате майор Лопата так и не смог связаться со штабом базы. Десантникам удалось занять большой каменный сарай в полусотне метров от катера, превратив его в опорный пункт.
Торпедный катер № 92 был расстрелян из пулеметов, а затем обшарен немцами. Из всей группы в 33 человека уцелело только пятеро: оставшиеся на катере три моряка к утру 28 декабря смогли на резиновой лодке переправится через пролив; майор Лопата еще с одним моряком вечером 26 декабря вышел к Камыш-Буруну.
Сейнер, на котором шел командир Эльтигенской группы, без противодействия противника выгрузился у основания на Камыш-Бурунской косы, еще один сейнер в сопровождении торпедного катера выгрузку не произвели и вернулись в Комсомольск.
А вот история второй половины Эльтигенской группы остается туманной. Мартынов про нее не пишет ничего, отчет штаба КВМБ в неопределенных выражениях сообщает, что группа высадила десант севернее Эльтигена и позднее десантники вышли на Камыш-Бурун. Согласно отчетной карте, группа была выгружена в 05:45 в самом Эльтигене, рядом с местом высадки майора Лопаты Насколько можно судить из дальнейших событий, на самом деле высадка была осуществлена не в Эльтигене, а южнее него, ближе к Коммуне Инициатива -- как это и предусматривалось первоначальным планом.
Итак, высадка у Камыш-Буруна оказалась неожиданной для противника. Открытый с запозданием артиллерийский и миномётный огонь, который был подавлен ответным огнем артиллерии -- стационарной батареи БС-33 (три 203-мм орудия на мысе Панагия) из состава 140-го отдельного артиллерийского дивизиона КВМБ и четырех батарей 25-го корпусного артиллерийского полка (три 152-мм и девять 122-мм орудиёй в районе Комсомольска), а также огневыми средствами «малых охотников».
С немецкой стороны это выглядело следующим образом. В 04:45 (5:45 по московскому времени ) в штаб 42-го полка поступило тревожное донесение от штаба 1-го батальона в Камыш-Буруне: «Много больших и малых кораблей пытаются произвести высадку на полуостров Рыбачий около Камыш-Буруна. Одновременно катера пытаются пройти в бухту в окрестностях верфи. Также у 3./42 попытка высадиться в Старом Карантине».
Обратим внимание: и здесь, и далее немцы говорят о высадка на верфи -- то есть на судостроительном заводе. Между тем причал (точнее, ковш) судостроительного завода находился южнее, дальше вглубь бухты, чем причал агломерационной фабрики. Судя по всему, немцы не различали эти два места -- более того, из описаний следует, что никаких дозоров на берегу они не имели, ни территория верфи, ни территория фабрики изначально ими занята не была.
В 04:50 последовало донесение и от 3-го батальона в Эльтигене: «Враг числом 70 человек высадился в южной части Эльтигена».
Вскоре 1-й батальон доложил, что сосредоточенным огнем большое количество катеров было принуждено к отходу, но отдельным катерам удалось под прикрытием утренних сумерек и дымовой завесы удалось добраться до верфи и высадить десант там.
В 6:10 в штаб 46-й пехотной дивизии поступило донесение 42-го полка: «Перед Камыш-Буруном обнаружены слабые силы противника. Восточнее, два артиллерийских катера вели огонь по берегу. Одновременно с этим севернее Эльтигена произведена попытка высадки. Противнику удалось перед Коммуной Инициатива и Камыш-Буруном сломить относительно слабую береговую оборону и создать плацдармы для высадки». Отсюда следует, что наиболее опасных места было два, высадки в Старом Карантине и Эльтигене полком серьезно не воспринимались.
Десант у Старого Карантина был разгромлен: 3-я рота доложила об уничтожении врага и пленении 1 офицера и 30 рядовых. 1 комиссар по докладу роты был расстрелян. Возможно, это был техник-интендант 1-го ранга Григорьев -- тело которого, согласно советским источникам, позднее было обнаружено со следами пыток. В этом случае ошибка немцев была вызвана тем, что знаки различия техника-интенданта 1-го ранга совпадают со знаками различия политрука -- четыре кубаря. Комиссаром высадки являлся старший политрук Грабаров, которому на случайно найденной шлюпке с несколькими десантниками утром 27 декабря добрался до косы Тузла. Других офицеров среди высадившейся группы не было.
Впрочем, возможен и другой вариант: по воспоминаниям Мартынова Грабаров в ходе боя отдал свою шинель (с отличительными знаками политработника) раненому красноармейцу. Как мы видим, в войсках Манштейна «приказ о комиссарах» не только был известен, но и исполнялся весьма оперативно -- прямо на поле боя.
Командование 42-го полка начало перебрасывать к месту высадки все имеющиеся у него резервы: в 6 утра (7 по Москве) в Камыш-Бурун был направлен пехотный взвод из 13-й роты, размещавшийся в Чурубаше и противотанковый взвод из 14-й роты, располагавшийся в Керчи; оба передавались в распоряжение 1-го батальона
Высадка 2-го отряда
Около 7 часов по Москве (то есть 6 по Берлину) к Камыш-Буруну подошли две первых группы 2-го отряда -- 7 сейнеров, на которых находились рота 823-го и рота 825-го полка. Согласно отчетной карте, три сейнера произвели высадку на северной оконечности Камыш-Бурунской косы, четыре -- у пристани судоремонтного завода. Интересно, что Мартынов утверждает, что вся группа была разгружена на косе; в своих мемуарах он особо уточняет, что десант в гавани Камыш-Буруна не получал подкреплений до 28 декабря. Однако это заявление опровергается не только отчетной картой высадки, но данными противника: немцы отметили, что в 6:30 к окрестностям Камыш-Бурунской верфи «снова подошли два больших корабля» -- так они оценили рыбачьи сейнера.
А вот с высадкой третьей группы 2-го отряда (рота 831-го полка) возле Эльтигена получилось интереснее. По отчету КВМБ высадка была произведена севернее этого пункта, ближе к Камыш-Буруну. По отчетной карте -- высадка осуществлялась в самом Эльтигене. До рассвета все суда разгрузить не удалось, а с восходом солнца в небе появилась немецкая авиация. Поэтому часть сейнеров, не выполнив задачи, вернулась к месту погрузки. Позднее высадившиеся десантники вышли к Камыш-Буруну.
Судя по всему, штаб базы ошибся с определением места высадки: она была осуществлена не севернее, а южнее Эльтигена, ближе к коммуне Инициатива -- именно там, где предполагалась первоначально и где уже был высажена часть первого броска. Это подтверждается и немецкими, и нашими армейскими документами. Штаб 114-го артиллерийского полка отмечал, что после 6:45 его 1-я батарея 150-мм пехотных орудий sIG «в утренних сумерках ведет бой с врагом, высадившимся на крутом берегу восточнее коммуны Инициатива с закрытых позиций с северо-востока, близко к населенному пункту». Более того, батарея выдвинула «два орудия на прямую наводку на наблюдательные позиции, в 500 метрах восточнее коммуны Инициатива».
Отчет оперативного отдела Крымского фронта также сообщает, что около 200 человек во главе с командиром полка майором Шариппо высадились у Коммуны Инициатива, заняв оборону на высоком берегу северо-восточнее Тобечикского озера. Наконец, карта оперативного отдела Кавказского фронта отмечает на 29 января плацдарм 831-го горнострелкового полка в километре южнее Эльтигена, напротив и чуть севернее коммуны Инициатива.
Правда, в самом Эльтигене тоже шел бой: около 6:30 (7:30 Москвы) 3-й батальон доложил, что «врагу удалось укрепиться в южных домах Эльтигена». Здесь «начался жестокий уличный бой», продолжавшийся до самого полудня. И тут два взятых в плен комиссара было расстреляно.
Непонятно, с кем был этот бой: немцы зафиксировали высадку в Эльтигене 70 человек -- в то время как каждая из групп (1-го и 2-го отрядов) насчитывала не менее 200 человек. Если бы удалось разгромить хотя бы одну такую группу, в отчете неизбежно появилось бы упоминание о десятках взятых пленных. Или все же бой шел лишь с тремя десятками бойцов, высадившимися на катере № 92? В таком случае расстрелян был комиссар пункта высадки младший политрук Шутов, а вторым «комиссаром» стал присоединившийся к десантникам командир катера старший лейтенант Коломиец. Можно предположить, что группу 1-го отряда разбросало по берегу, часть ее приняла бой в Эльтигене, часть -- позднее соединилась с группой майора Шариппо.
Тем временем в Камыш-Буруне десантники, высадившиеся на косе, проникли в место расположения 2-й и 12-й рот полка -- «обе роты оборонялись от противника с востока, где он высадился на полуостров Рыбачий». Используя помощь местных жителей, десантники «прокрались через обширную непросматриваемую территорию верфи вдоль железной дороги на северо-восток и тем самым вклинились между 2-й и 4-й ротами». Для отражения этой атаки командование 1-го батальона бросило 4-ю роту и вынуждено было собирать солдат из небоевых подразделений -- водителей и писарей при штабе, а также привлечь тыловиков из базировавшегося здесь обоза зенитчиков.
В 07:15 (08:15 по Москве) штаб 42-го пехотного полка получил сообщение, что к Камыш-Буруну приблизилась новая флотилия из 11 кораблей -- это была остальная часть 2-го отряда; возможно, здесь же подсчитаны и сейнеры из 1-го отряда, направленные сюда из других мест. Только что прибывший немецкий противотанковый взвод занял позиции и открыл огонь, «один большой рыбачий катер» был потоплен, еще два подожжены, остальные прикрылись дымовой завесой. Через некоторое время немцы обнаружили, что через завесу прошли две «канонерских лодки». Одна получила попадания и осталась стоять на воде, взорвавшись, другая, несмотря на многочисленные попадания, дошла до берега в окрестностях верфи. В действительности это были два «малых охотника» -- МО-143 и МО-148, пришедшие из Тамани с новой группой десанта. Был подожжен и через некоторое время затонул «малый охотник» МО-143 (СКА-034) под командованием лейтенанта В. В. Пономарева, с него спаслись лишь 4 моряка и 7 десантников. Неменко пишет, что «при подходе к месту высадки были потоплены 4 сейнера с десантом», однако в других источниках таких подробностей найти не удалось.
Все это время занятый немцами берег находился под сильным огнем артиллерии «большого и сверхбольшого калибра» с противоположного берега. Советская авиация утром также вела себя активно и бомбила немецкие позиции с самой низкой высоты. Немецкие истребители появились над местом высадки только к полудню по Москве.
В общей сложности за этот день авиация 51-й армии (действовавшая также в интересах десанта Азовской флотилии) совершила 80 самолето-вылетов: 9 -- на разведку, 10 -- на штурмовку и 61 -- на прикрытие войск и кораблей. Истребители провели три воздушных боя. Было потеряно два самолета: И-153 и СБ. Летчики отчитались об уничтожении Не-111 и Ме-109. Кроме того, при столкновении на своем аэродроме были потеряны И-16 и Пе-2. Авиация 44-й армии (действовавшая по тылам противника либо в интересах десанта КВМБ) совершила 88 самолето-вылетов. Один СБ был сбит, дотянул до своей территории и сгорел, один сел на вынужденную посадку на своей территории, еще один не вернулся на базу.
Тем временем юго-западнее Камыш-Буруна десантникам удалось перехватить дорогу на Эльтиген, в результате связь 42-го полка с третьим батальоном была потеряна. Проводную связь тоже наладить не удалось -- чтобы установить ее через Чурубаш, в обход озера Чурубашского, не хватало кабеля -- полк и без того уже потратил на телефонную сеть более 50 км кабеля. В результате связь с 3-м батальоном у Эльтигена держалась только по радио.
Одновременно западнее дороги на Эльтиген десантники захватили территорию Камыш-Бурунского железорудного комбината, где не было немцев. Чтобы не дать русским проникнуть в тылы батальона, из высвобожденных частей 3-й роты была спешно создана оборонительная группа, размещенная на отвалах севернее завода.
Из-под Керчи прибыли артиллеристы Люфтваффе -- одна 88-мм зенитка и один 20-мм автомат из состава первой батареи 64-го зенитного полка, размещенные на позиции около берега, севернее Камыш-Буруна. В 09:30 по Берлину в 1-й батальон был отправлен на грузовиках резерв полка -- 7-я рота в составе 2 офицеров, 6 унтеров и 40 рядовых, 5 легких пулеметов. Получив подкрепления, батальон должен был перейти в атаку и выбить русских из Камыш-Буруна.
Высадка 3-го отряда
Тем временем ближе к полудню у Камыш-Буруна появились суда 3-го десантного отряда. Этот отряд под командованием капитан-лейтенанта Евстигнеева фактически представлял собой второй эшелон десанта. Первоначально он состоял из трех групп судов, в каждую из которых входили три сейнера и буксир с несамоходной баржей:
Буксир СП-25 + «Болиндер № 1»
Буксир «Пролетарий» + баржа № 317
Буксир «Меотида» + баржа «Тверь»
Отряд сопровождался двумя «малыми охотниками» и 6 торпедными катерами. Он принял оставшуюся часть десанта -- 3327 человек, 29 орудий и 3 миномета. На баржах размещались до 1000 человек и по четыре 76-мм орудия.
Из-за посадки барж на мель в Тузлинской промоине движение отряда сильно задержалось, корабли растянулись по проливу, а буксир «Меотида» с баржей «Тверь» в итоге вообще вернулись в Тамань. Поэтому командир отряда капитан-лейтенант Евстигнеев принял решение направить сейнеры к месту высадки, не дожидаясь снятия барж. Эту группу возглавил старший политрук Ф. И. Чернявский на сейнере «Пушкин», вооруженном 45-мм орудием.
Согласно отчетной карте, все 9 сейнеров группа Чернявского дошли до Камыш-Бурунского порта и разгрузились у пристани судоремонтного завода -- по отчету КВМБ это произошло в 13 часов, по отчетной карте -- в 13:30. Видимо, во всех случаях имеется в виду окончание разгрузки -- потому что приближение отряда немцы обнаружили еще в 12 часов (11 часов по Берлину): «снова многочисленные корабли приблизились к Камыш-Буруну, в том числе канонерки, стрелявшие из всех стволов».
Неменко пишет, что один из сейнеров вернулся обратно еще от Тузлы, а дав сейнера повернули назад под огнем противника -- опровергая утверждение Мартынова, что политрук Чернявский в итоге смог заставить их двигаться к берегу. Кроме того, по словам Неменко «на входе в бухту был потоплен сейнер № 31, подобрано сейнером „Пушкин” 23 бойца и 7 членов экипажа» -- при этом через два дня тот же сейнер № 31 у него выходит из Тамани с подкреплением для десанта. Согласно Мартынову, огнем с берега уже после выгрузки был потоплен сейнер «Касатка» -- но такого сейнера среди судов высадки не было вообще; возможно имелся в виду тип судна (деревянный одномачтовый траловый бот). При этом Мартынов утверждает, что все суда 3-го отряда высаживали десантников только на косу.
Тем временем в воздухе появились немецкие самолеты. Первым делом они атаковали самые крупные цели -- два отставших буксира с баржами. Баржа № 317 с основным составом 825-го горно-стрелкового полка была подожжена прямым попаданием бомбы, на ней возникла паника, в ходе которой за борт сбросили два 76-мм орудия, а также 45 ящиков снарядов и 60 ящиков патронов. При этом утонуло 50 красноармейцев (по отчету оперативного отдела Крымского фронта -- до 100 человек) . В конце концов пожар удалось погасить, баржа вернулась в Тамань.
Эта наиболее подробная версия -- из итогового отчета штаба КВМБ. Мартынов в своих мемуарах утверждает, что 300 человек с этой баржи все же удалось доставить на Камыш-Бурунскую косу. Армейский отчет сообщает, что одна баржа с 1000 десантников при подходе к берегу была обстреляна артиллерийско-минометным огнем, на ней возник пожар и перебит буксир. В результате баржа была снесена течением и лишь к 18 часам доставлена в Комсомольск.
Тем временем буксир СП-25 дотащил болиндер № 1 с 800 бойцов 823-го горно-стрелкового полка до Камыш-Бурунской косы, где поставил ее в 50 метрах от берега. Неменко предполагает, что это произошло не в пункте высадки № 2, а южнее -- у основания косы. Началась разгрузка болиндера с помощью находившейся на нем швартовой команды и (по описанию Мартынова) находившихся здесь сейнеров. Но тут налетели немецкие бомбардировщики. Одна бомба попала в буксир СП-25, который вскоре затонул. На следующем заходе была поражен и болиндер: бомба пробила его насквозь и взорвалась на грунте, начался пожар, из-за чего пришлось сбрасывать в воду загоревшиеся ящики с патронами и 76-мм снарядами. Однако пожар был потушен. Погибло около 300 человек; около 500 бойцов и большую часть снаряжения и 823-го полка удалось выгрузить на берег (отчет оперативного отдела фронта, напротив, сообщает, что большая часть снаряжения погибла).
Немецкие документы 42-го пехотного полка описывают это так: «Один большой буксир получил попадания и накренился. 200 русских спрыгнули за борт и вплавь и вброд достигли берега полуострова Рыбачий» -- указывая, что это произошло в 11 часов, то есть в полдень по Москве. Согласно отчетной карте, это случилось позже -- в 13:30. Заметим, что эту победу записали себе на счет и немецкие артиллеристы: 3-я батарея 115-го артполка вместе с 3-й батареей 114-го артполка отчитались, что в районе 11:15 потопили юго-восточнее Камыш-Буруна (то есть у основания косы) 1200-тонный пароход.
Всего за 26 декабря на западном берегу Керченского пролива было высажено около 2175 человек или около 40% из намеченных к высадке 5225 человек в составе трех отрядов первой волны десанта. Из числа высаженных по оценкам штаба Керченской военно-морской базы, утонуло и погибло на берегу 350–400 человек, то есть на берегу к исходу дня должно было оказаться около 1800 десантников.
В реальности число погибших было несколько больше -- по нашим оценкам, около 500 человек погибло и утонуло при высадке, еще порядка сотни погибло или было ранено в боях на берегу. Поэтому группировку десанта на западном берегу пролива можно оценить следующим образом: около 1300 человек в Камыш-Буруне (в городе и на косе), до 300 человек -- в районе Эльтигена и южнее него.
В ходе высадки погибло 5 сейнеров, один «малый охотник» МО-034 (с которого спаслись лишь 4 человека), торпедный катер, буксир и болиндер. Повреждения получили 18 сейнеров, 2 катера «МО» и баржа. Не выполнили задания из-за посадки на мель, а также в ряде случаев по причине трусости командиров 17 сейнеров и одна баржа.
Действия во второй половине дня 26 декабря
Современная карта района Камыш-Буруна
Согласно отчету 42-го пехотного полка, еще до высадкой 3-й группы, в 11:00 по Берлину (то есть в полдень по Москве) в полосе 3-го батальона «враг пытался высадиться на крутой берег между Эльтигеном и Коммуной Инициатива». Стреляя прямой наводкой, 150-мм орудие из 1-й батареи 114-го артполка потопило два корабля, но «трем другим небольшим кораблям удалось выгрузить примерно 400 человек с одним командиром полка и одним командиром батальона». Атака немецких пикировщиков заставила русские корабли отступить.
Обе группы охранения из 9-й роты оборонялись до последнего патрона, а затем отошли к наблюдательным позициям артиллерии. Бой докатился до позиций артиллерии -- одно из трех орудий 1-й батареи вышло из строя из-за осколков гранаты. 9-я рота 3-го батальона, расположенная в Ортаэли (ныне -- Огоньки), в 6 км от берега, севернее озера Тобечик, немедленно выдвинулась, чтобы блокировать место высадки.
Непонятно, что это была за группа десанта. Никакие суда 3-го отряда сюда заведомо не выходили -- остается только предположить, что это было донесение о высадке третьей группы 2-го отряда (4 сейнера), о чем свидетельствует и численность судов. Но возникает вопрос: как могли суда задержаться на целых пять часов? Напомним, что немецкие самолеты над полем боя появились лишь около полудня.
Остается лишь предположить, что задержка на самом деле была меньше, и суда просто очень долго разгружались под крутым берегом, не обнаруженные сразу немецкими наблюдателями. Причем за четыре часа до отмеченного времени 1-я батарея 114-го артполка уже вела здесь бой с другой группой десанта (очевидно, из 1-го отряда), выставляя орудия на прямую наводку. Ну а «один командир полка» -- это майор Андрей Мартынович Шариппо, командир 231-го горнострелкового полка; по армейским документам в его группе было высажено порядка 220 человек -- все совпадает! Кстати, на следующий день, по показаниям пленных командир полка был убит в результате «прямого рикошетного обстрела по скалистому крутому берегу», в ходе которого также погибло еще 34 человека. Майор Шариппо действительно погиб -- точнее, умер от ран; дата его гибели нам неизвестна (по другим документам он вообще погиб 25 января 1942 года). Однако общие безвозвратные потери группы Шариппо вплоть до 30 декабря составили... 20 человек. Поэтому к сообщениям немцев о численности убитых или даже пленных противников следует относиться весьма осторожно.
В 11 по Берлину в расположение 3-го батальона в районе Эльтигена вышел полевой дозор 1-го батальона, располагавшийся на косе, от которого с утра не поступало никаких известий. В, и которому удалось прорваться в Эльтиген. Пехотинцы принесли с собой тяжелый пулемет и два противотанковых орудия, из которых одно сразу поставили для охраны дороги на север, на Керчь. Для второго не оказалось боеприпасов.
В Камыш-Буруне в это время тоже шел бой. Отчет 42-го пехотного полка констатирует в 11:00 ухудшение обстановки в полосе 2-й и 12-й рот, то есть севернее железорудного комбината. Командир 2-й роты обер-лейтенант Бука был убит, сама рота оказалась окружена с трех сторон.
При этом часть резервов полка вместо Камыш-Буруна пришлось отправлять к Керчи: в 12:00, после известия о том, что высадившийся севернее Булганака противник прорвался между Булганаком и Аджим-Ушкаем на юг , штабная рота 42-го полка из Катерлеза вместе в портовой командой Керчи и 17-м техническим взводом под руководством гауптмана Шютте была отправлена для прикрытия Керчи с северо-востока, у железнодорожной петли. Уже в 16:30, когда опасность в Булганаке была устранена эта рота была переведена на северную окраину Керчи. К вечеру роте были подчинены располагавшиеся в городе разрозненные части всех трех родов войск вермахта.
Около двух часов дня 1-й батальон 42-го полка в Камыш-Бурне вместе с 7-й ротой 2-го батальона и всеми собранными подразделениями пошел в общую контратаку. 7-я рота смогла захватить место высадки возле «угольного причала» -- судя по всему, имелась в виду пристань агломерационной фабрики. Там были установлены на позиции одно немецкое и одно русское трофейное противотанковые орудия. Части 88-го саперного батальона, несмотря на упорное сопротивление, прорвались на территорию завода (неясно, имеется в виду аглофабрика или верфь), но из-за наступившей темноты не смогли зачистить ее до конца. На ночь территорию завода окружили по периметру саперы и часть 4-й роты. В бою погиб командир 4-й роты лейтенант Крилл. Наши документы лишь констатируют, что во второй половине дня 26 декабря под давлением противника подразделения 302-й стрелковой дивизии вынуждены были оставить Камыш-Бурун и отойти южнее него. В действительности поселок Камыш-Бурун и не был в наших руках -- бои шли южнее него, на территории порта и верфи.
Но тем временем для немцев ухудшилась ситуация юго-западнее Камыш-Буруна, возле картеров и железорудной фабрики. Еще в 15:00 1-й батальон доложил в штаб полка, доложил, что 2-я и остатки 12-й роты окружены, большие потери, в том числе погиб лейтенант Душек, принявший командование после гибели обер-лейтенанта Бука. Штаб полка по радио приказал, чтобы 2-я и остатки 12-й рот прорывались под прикрытием темноты либо к Камыш-Буруну, либо к Эльтигену, чтобы примкнуть либо слева к 3-му батальону, либо справа к 1-му. В итоге 2-й роте удалось со всем обозом выйти к 3-му батальону, бросив часть неисправного оружия и автотранспорта. Части 12-й роты пришлось оставить все машины и всех лошадей, так как русские сразу захватили конюшни и гараж роты. Раненых удалось забрать всех.
Штаб 3-го батальона доложил, что сбил из стрелкового оружия один вражеский самолет.
Потери полка за 26 декабря (без частей усиления) составили 3 офицера, 7 унтер-офицеров и 18 рядовых убитыми, 9 унтер-офицеров и 30 рядовых -- ранеными. Пропало без вести 1 унтер-офицер и 6 рядовых. Таким образом общие потери только двух батальонов полка за день боя составили 74 человека, в том числе 35 человек (3 офицера, 8 унтер-офицеров и 24 рядовых) -- безвозвратно.
По итогам дня за советскими войсками на западном берегу Керченского пролива осталось два плацдарма -- у коммуны Инициатива и южнее Камыш-Буруна, в дефиле между бухтой и озером Чурубаш. Причем по немецким документам можно судить, что десантники действовали двумя группами: высадившиеся в порту войска -- на территории агломерационной фабрики и судоремонтного завода; войска с косы -- южнее и западнее, в районе железорудного комбината. Последние добились наибольшего успеха и захватили некоторые трофеи.
Увы, руководство Керченской базы не имело связи с десантом и не знало о происходящем на берегу. У войск, высаженных в порту, раций либо не было, либо они вышли из строя. Рация в пункте высадки № 2 перестала работать после его разгрома немецкой артиллерией. Высланные в сумерках к Камыш-Буруну два торпедных катера были обстреляны с берега малокалиберной артиллерией -- видимо, теми двумя противотанковыми пушками, что немцы поставили на причал. Мартынов утверждает, что катера были обстреляны с Камыш-Бурунской косы, делая вывод, что она захвачена немцами. В действительности такого быть не могло: немецкий дозор отсюда уже вышел к Эльтигену. С другой стороны, пункт высадки № 2 тоже опустел -- большая часть сил десанта стянулась к основанию косы, а затем вступила в бой за железорудный комбинат. В этом свете странно выглядит уверенность Неменко в том, что войска на косе так никуда и не двинулись до общего отхода немцев. В своей работе он пишет: «Утром 28.12.41 г., по докладу ст. л-та Литошенко, на косе находились всего 287 бойцов и командиров 825-го полка, и 25 краснофтлотцев. При том, что боевые действия не велись» -- не уточняя, на основании чего сделано последнее утверждение.
Командование Керченской базы решило отказаться от высадки, ссылаясь на холодную ночь (8–10° мороза) и усиление ветра до 7–8 баллов, на обледенение берега и «бешеный огонь противодесантной обороны». В действительности метеопост Тамани дал на 8 часов утра 27 декабря только 3–4 балла ветра (10–12 м/сек) и такой же шторм, температура -- до 6° мороза.
Командующий 51-й армией генерал Львов по телеграфу из Темрюка требовал продолжать высадку, поэтому моряки обратились в штаб флота. В итоге командование флота, убежденное ложью о жестоком шторме, разрешило перенести высадку на следующую ночь.
---
Комментарии и критика приветствуются, дополнения -- особо :-)