СКА 0111, на этом фото, летом 41-го выходящий из Стрелецокй бухты, 1 ноября в период с 03:10 по 03:20 (точное время не известно) западнее м. Тузла подорвался на мине. Разрушена кормовая часть, отбуксирован. Убиты 2 моряка и 14 десантников (в том числе командир 1331-го полка полковник А.Д. Ширяев и часть штаба полка), ранены 10 моряков, в т. ч. 1 смертельно. 17–18 декабря снялся на юг на ремонт.
СКА дрогнул всем телом от очередной волны в борт, но упрямо продолжал лезть вперед. Капитан их «эсминца», замотанный вусмерть старлей, говорил, что если погода позволит, подойдут к месту высадки часа через два-три. Наградные часы - трофейная “Грана” , врученная лейтенанту перед строем в Новороссийске, показывала, что приврал морячок. Из Кроткова часа четыре назад вышли. С другой стороны, понятно – шторм. И ветер отжимной, от берега волну гонит…
Часы Grana D-H, произведенные швейцарской фирмой Grana специально для Вермахта
Сверху прошелестело. Через несколько секунд в той стороне, где уже пару часов полыхало зарево пожаров, раздались взрывы. Артподготовка началась.
Бойцы, услыхав грохот, приободрились. Ну то и понятно. Плохо, когда артиллерия по тебе бьет. А вот когда вражине снаряды на голову падают – оно куда приятнее.
Низко-низко, чуть ли не подстригая гребешки волн, прошли в сторону Тамани старенькие «Чайки». Эк, разлетались!
Из ночной ветряной мглы появлялись катера. Их становилось все больше и больше. За некоторыми на буксире волочились баркасы и несамоходные паромы. Самарин снова поежился. На «МОшке» грустно, а на таких плавсредствах в штормовом море и вовсе сине-зеленая тоска.
Десантный тендер. Водоизмещение 26 т. Размерения 10.3 х 3.3 х 1.1 м. ДВС 73 л.с. Скорость 6 узлов, дальность 75 миль. Вооружение: 12.7 мм пулемет. Экипаж 5 чел.
Из рубки высунулся взъерошенный мичманец. Придерживая мятую фуражку, что так и норовила слететь , оборвав ремень, заорал, перекрикивая рев мотор и ветер:
- Хлопцы, готовьтесь! Пять минут – и полундра! Хватай перрон, причал отходит! Берег рядом!
Хлопцы были не глухие, и в лишних уточнениях насчет полундр не нуждались. Вообще, в десанте новичков хватало, чуть ли не половина. Но то в других подразделениях. В самаринском взводе с этим попроще, всего пятеро из пополнения, да и те из госпиталей, а значит – обстрелянные и обтертые.
Взвод, всем составом выбравшись на палубу из тесных отсеков, готовился к высадке. Бойцы втискивались в лямки «сидоров», проверяли на месте ли магазины, патронные сумки и гранаты. Первые номера заново перематывали промасленными тряпками затворы бронебоек.
Каждый знал, что первое время придется воевать тем, что приволок на себе. Боеприпасу, как издавна известно, бывает «очень мало», «мало» и «мало, но больше не унести». А остаться безоружным из-за того, что вода залилась в оружие – глупость, советского человека недостойная.
- Не замочили? – спросил лейтенант у замкомвзвода, старшего сержанта Сергеева. Молчаливый ленинградец, и сейчас своему правилу не изменил, лишь помотал головой в ответ.
Лейтенант потуже затянул ремни портупеи, в который раз жалея, что в Новороссийске зазря пропал резиновый мешок-чехол, выменянный на немецкий кортик у катерника-”торпедиста”. Мешок помнил еще Керчь, сберегся в госпитале, и был крайне удобен для хранения в сухости всяких полезных вещей. Самарин вздохнул, хлопнул себя по ноге, там, под немодной, но самой для десантных дел подходящей обмоткой, пряталась до поры финка в чехле. Её мочить не страшно – и не такое терпел верный ножик.
Как это всегда бывало перед началом любого серьезного дела, захотелось покурить. Оно бы и правильно – пока табак сухой. Но даже маленький огонёк с берега виден будет – фрицы могут и врезать. Времени подготовиться к обороне фрицам и мамалыжникам хватало.
И мин на пляж насыпали полной жменей, и окопов нарыли со всякими траншеями…
Катер, ощутимо сбавив скорость, ткнулся во что-то невидимое – лейтенант крепко боднул леер. Со всех сторон окружающей ночи взлетала пена… Прямо по носу, она была вроде бы чуть погуще. Что-то неразборчиво орал старлей, невидный сквозь маленькие круглые иллюминаторы рубки.
Ружья и бэ-ка поднять! К берегу!
Сергеев молча дернул головой. Мотнулись незастегнутые ремешки каски.
Лейтенант, понимая, что из-за окружающего шума до всего личного состава не доораться, хоть уделайся, встал – когда катер не колотило волнами, он оказался довольно устойчивым – махнул рукой.
С борта, слажено, будто не один раз тренировались, а месяц на то угробили, посыпалось второе и третье отделение. Первое начало передавать им вещмешки с харчевым припасом, боеприпасы и длинные ружья. Неглубоко, вроде, бойцам вода и до пояса не достает. Ну если волны не считать, что до головы брызгами достают.
Самарин дождался, пока последний патронный ящик окажется внизу, и тоже десантировался. Дно толкнуло в подошвы. Вроде бы дельно пригнанный вещмешок наподдал по спине, чуть не свалив с ног. Лёд, умело притворяющийся водой, тут же ухватил лейтенант за ноги холоднючими клещами.
- Ух ты ж, мутер твою об пень!
Бойцы потихоньку двигались к берегу, белеющему бурной полосой прибоя. Матерясь и отплевываясь, Самарин поднял ППШ над головой и, с трудом преодолевая вязкость обжигающе ледяной воды, побрел к невидимому из воды берегу.
За спиной рычал и кряхтел двигателем катер, вокруг ругались бойцы, матеря погоду, море и всяческих Гитлеров с прочей мразотой. Умолкли быстро – жидкий лёд дыхалку сбил, у лейтенанта и у самого челюсть свело. Самарин успел подумать, что как-то странно получается – вроде и шум прибоя волн усиливается – берег близко, а вода все выше и выше. Додумать он не успел.
Нога, вместо того чтобы стать на песок, провалилась, не найдя опоры. И комвзвода с головой ушел под воду…
С запасом набитый “сидор” каменюкой потянул на дно. Лейтенант выдернул финку, рубанул по лямке, кое-как вырвался на поверхность. Хватанул жадно воздуху, пополам с водой, закашлял яростно, будто легкие норовя выплюнуть. Погреб вперед. Неуклюже, в полторы руки – правую гирей тянул автомат.Сколько пришлось корячится, лейтенант, то и дело накрываемый волнами, не осознал. Вдруг левая рука с размаху черпанула по песку – от усталости и боли почти не ощутил. Встал, пошатываясь, волоча «Шпагина» за мокрый и жесткий брезентовый ремень. Волна плюнула напоследок пеной, попыталась вырвать автомат. Выкуси, сволочь! Самарин вытер лицо, посмотрел на берег. Чуть ли не на четвереньках выползали на берег бойцы, распростерся в полосе прибоя Сергеев, левой рукой цепко сжимая ствол ПТРа. Выплыл, значит, и оружие не утопил. Лейтенант сплюнул соленую воду вперемешку с песком, помог сержанту встать…
В море, между водяными горбами кое-где мелькали головы. Мало... Да где же остальные?Дальше, метрах в пятидесяти (ну это если верить зрению, обманывающемуся в штормовой серости обманывается только так), чернели катера.
Почему не уходят? Сейчас же окончательно рассветет, немецкая артиллерия как в тире перещелкает! Фрицы-гады, будто стояли за спиной, подслушивали. Вспучилось несколько пенистых столбов - хорошо, чуть ли не в километре от береговой полосы. Из чего-то тяжелого бьют... Щас пристреляются...
Но то пусть сами катерники разбираются - у нас свои задачи. Остатки взвода собирать , позиции оборудовать. Быть того не может, чтобы немцы не попробовали сбросить сразу же...
Порывы ветра рвали промокшую телогрейку, резали лицо. Ну, не зацепимся, немцы согреют так, что и костей не соберем.
И почему катера не уходят?!..
Разбитые катера на берегу у Эльтигена. Кадр из немецкой кинохроники
Фото из Сети, многое из "Большого десанта"