- Этого, который машинами сильно интересуется? - Бочкин перебирал бумаги, раскладывая бланки по мультифоркам. — Николай Николаич, который, ага?
- Ну, он самый. Ночью опять поймали — угнали «Мосика» старого. Катались, пока бенз не закончился, встали посреди дороги и сели в нем же бухать. А по машинке уже ориентировка прошла, мимо, как раз ГНР ехала. Хули, пойдет Колян на нары теперь!
- Да ему не привыкать, слава Богу, не в первый раз, — хмыкнул Бочкин. — Слышь, у тебя протоколы досмотра чистые есть, а то у меня кончились?
- Возьми в дежурке, не разоряй коллег, — зевнул Сидорчук. — Коленьку-то еще Денежкин, начальник ГАИ ловил, когда взводником был. Хули, Колян лет, наверное, в пятнадцать, на дедовом «Москвиче» пьяным катался. Его Денежкин, на Северной оттормаживает, а тот пьяный, в говно, шмара малолетняя у него сосет, а он внаглую - «Чо пацаны, тоже хотите?»
- Черт охеуевший! - заржал Бочкин. — И чо с ним?
- Да чо, — пожал плечами Сидорчук. — На комиссию, по делам несовершеннолетних таскали, чо с ним сделаешь-то? Прикинь, он пьяный катается, у него телка отсасывает, а ему там тетки толстые на совесть надавить пытаются - «Коля, как тебе не стыдно?» Ебанись!
- Да я его сам ловил, когда еще стажером в ППС ходил, — Бочкин потянулся за чайником. — Тебе воды сколько?
- Полную. Это когда они тоже в тачке бухали, не?
- Ну! У него как заеб какой-то: машину вскрыть и с кентами усесться. Я тогда с Мазаем ходил по второму опорнику. Конец августа был, не то двадцать восьмое, не то двадцать девятое — короче, я помню, что тогда весь спецназ из дивизии пришел на «Молодость» бухать. Кстати, самый спокойный вечер на «Молодости» тогда был. Потому что, когда они туда пришли, минут через пять все оттуда свалили.
- Ну так, хули ты хотел? Спецназ, он же ебнутый. И пьяный, и тем более, трезвый, — Сидорчук взял кружку.
- Тук! Тук-тук! Тук-тук-тук! - в дверь постучали условным стуком. Сидорчук открыл дверь, Драгунов плавно втек в кабинет.
- Так, парни, там Шишин по коридорам бродит, так что аккуратней! — сообщил он. — Меня, вроде как не засек, но хуй того пидора знает!
- Ему-то, долбоебу, что дома не сидится? - грустно протянул Бочкин. — Толку от него, все равно никакого!
- А чо ему дома делать? - Сидорчук сплюнул. — Детей у них нет, сам он ебнутый на всю голову, так что…
- Прислали, блядь, на нашу голову!
- Да вот нихуя! Мы, по первости, тоже думали, что прислали его, а следом за ним его бабу.
- А не так?
- Нихуя не так! - Сидорчук достал сигареты. — Дай зажигалку
- Держи!
- Там как получилось-то, — прикурив, он вернул зажигалку Бочкину, пододвинул пепельницу и продолжил: — Когда создавали группу собственной безопасности, то прислали из Сарова его бабу, на должность старшего опера ГСБ. А его следом, довесок, блядь, хуев! У себя-то он инспектором ПДН ходил, видать, понимали, что выше ставить нельзя, а тут, блядь, не хуй с бугра, а замначальника криминальной милиции. Вот и развернулся. Во всю, так сказать, мощь! Прикинь, в первый день, как пришел знакомиться с личным составом, заявил - «Я - Баран! Не Овен, а Баран! Меня зовут Юрий! Юрий - производное от Георгий! Георгий - Победоносец! Я - танк!» Полный, в общем, пиздец. Ну, в оконцовке, восемь человек где-то через месяц ушло. Их-то в области с руками ногами взяли. Ну, это те, кого бандосы не приютили.
Телефон, включенный на бесшумный режим, завибрировал…
- Силы Тьмы, — вздохнул Бочкин. — Пошел бороть, чо.
- Пиздуй уже, паладин! - напутствовали Игоря друзья
Силы Тьмы, весьма охочие до того, чтобы напакостить людям, на сей раз решили изобидеть юную особу, который только-только исполнилось четырнадцать лет. Чем она весьма гордилась и чувствовала себя уже, пиздец какой взрослой. Беда ее, с которой она и пришла в милицию, в поисках защиты, была проста - папа, раздосадованный тем, что его юная, но не по годам развитая, дочь, явилась домой заполночь, наплевав на все советы и рассусоливания психологов - «Ваша юная дочь ебется с кем ни попадя? Помогите ей советом и купите пачку гондонов!» - отходил ремнем по жопе и забрал сотовый, дабы лишить связи, как с потенциальными, так и кинетическими половыми партнерами и непутевыми подругами.
По мнению Игоря, заниматься воспитанием следовало несколько раньше, не дожидаясь подобного непотребства, но чего уж теперь говорить…
- Ну чо, — радостно потерла ладошки дознаватель Ступина. — У нас грабеж получается, ага?
- Чего? - недоуменно посмотрел на нее Бочкин, до того пытавшийся понять - каким именно боком здесь может помочь уголовный розыск. — Какой грабеж?
- Ну, он же у нее телефон забрал! - Ступина, с умным видом, открыла замызганный уголовный кодекс. — Вот, смотри - « Грабеж — открытое хищение чужого имущества...»
- Погоди-погоди! - Игорь повернулся к девочке. — Лапушка, подожди, пожалуйста, в коридоре, ладно?
Девочка, недовольно поджав губы, вышла. Тупые мусора, вместо того, чтобы немедля наказать наглого папашу, осмелившегося учить уму-разуму продвинутую современную леди, отчего жевали сопли, и чего-то там еще думали!
- Слушай, я тебя чо спросить хочу, — Бочкин доверительно наклонился к дознавательнице.— Можно?
- Конечно.
- Ступина, ты ебнулась, да?
- Что? - возмущенно вскинулась та. — Ты как разговариваешь?
- Как могу, так и разговариваю, — Бочкин вздохнул. — Ты сама поняла, что сказала? Какой тут, блядь, грабеж?
- Нет, ну...
- Кто, по-твоему, этот телефон купил? Кто, опять же, за него платит, кто эту засранку одевает, кормит и поит, ты подумала? Нет, папа, безусловно, мудак, раз у него такая доча выросла, я не спорю, но грабеж-то тут при чем?
- Не, ну а как с ней быть-то?
- Да никак! - Игорь выглянул в коридор, где в ожидании справедливого возмездия, томилась девица. — Лапочка, зайди-ка, пожалуйста!
- Солнышко, — ласковым голосом, сочащимся медом, начал Бочкин. — Скажи-ка мне, вот твой папа, он тебя регулярно лупит?
- Нет, — недоуменно протянула девочка.
Может он постоянно орет на тебя, не кормит, не дает пить или, предположим, спать?
- Да нет, — девочка испуганно смотрела на лейтенанта.
- Ну, хорошо, — Бочкин подвинул к Танечке стул. - Присаживайся, не стесняйся. Вот смотри, есть у нас одна девочка — Анечка Лобова, так вот она, к девятнадцати годам спилась и переболела несколькими венерическими заболеваниями, попутно сделав несколько абортов. Ну, ее мама, видишь ли, за скромную плату, в виде бутылки водки, давала разным дядям попользоваться ее, невинным, тогда еще, телом. Понимаешь, о чем я?
Ну, да, - Танечка съежилась на стуле в ожидании самого худшего. Идея пожаловаться в мусарню на родного папу уже не казалась такой удачной
- Я, это к чему, с тобой такого не происходит, верно? — Игорь ласково смотрел на девочку. — Тебя не бьют, кормят, одевают-обувают, с тобой обращаются хорошо?
- Ну… Да…
- Я к чему говорю-то, — Бочкин открыл папку и достал оттуда несколько бланков. — Сейчас мы тебя опросим и увезем в специальный приют.
- Зачем в приют? — Танечка попыталась отодвинуться, но стул помешал. - Какой приют?
- Не волнуйся, так надо, — Игорь участливо смотрел на юное создание, растекавшееся на стуле. — Так нужно. Ну чтобы твои родственники не смогли тебе отомстить или как-то воздействовать на тебя. Там с тобой будет работать психолог, социальные педагоги, гинеколог тебя осмотрит — вдруг ты что-то не договариваешь! Папу же твоего, посадят в специальную лечебницу, пока идет разбирательство. С ним тоже будет работать психолог, таблетки будут давать всякие. Ну, а там, если решат, что он опасен, тебя передадут в приемную семью, в другой регион, чтобы тебя не смогли найти.
- Зачем? — в глазах Танечки стояли слезы.
- Как зачем? - Бочкин сердито посмотрел на девочку. - Если твой папа опасен, то его будут лечить! А на какие средства тебя будет содержать мать? Государство не может позволить, чтобы ты жила в нищете!
Девочка разрыдалась. Крупные, как жемчужины слезы текли по щекам, падали на пол, растекаясь по грязному полу. Всхлипывая, она громко причитала. Что не хочет в приемную семью, что папа ее, замечательный, в целом человек, что ничего такого она не хотела, а лишь надеялась, что его попугают и отпустят.
- Не реви! - грозно сказал Бочкин. — Тут тебе не шутки! Бери ручку и пиши заявление!
- Не буудууууу! - прорыдала Танечка. - Не бууудуууууу!
- Бочкин, скотина, ты что творишь! - вскочила со стула Вера. — Таня, не плачь, никто твоего папу никуда не посадит! Игорь, скотина, да не стой ты, дай ей воды!
- Перетопчется! - довольно сказал Бочкин. — Так, мелочь, слушай сюда!
- Да?- девочка испуганно глядела на страшного милиционера.
- Там, в конце коридора туалет. Пойдешь и умоешься. Это, во-первых, — Игорь устало потер глаза. — Ты сама хорошо понимаешь, что творишь-то? Заканчивай с мальчиками щупаться, честное слово, добром не кончиться!
- Я, это...
- Все, иди, — Бочкин взял бумаги и начал складывать обратно в папку. — Я позвоню, чтобы тебя пропустили. И запомни раз и навсегда! Это милиция, тут не шутят! Любая бумажка тут геморроем заканчивается! Вера, — повернулся он к Ступиной. – Ты про этот вот грабеж никому больше не скажи только. Ладно, я, мне пофигу, поржал и забыл. А вот Иванычу, помдежу, такое скажешь, он над тобой глумиться до конца жизни будет. Твоей, кстати, жизни, не его!
