- Митяй, дай огниво!
- А я говорил – купи нормальную зажигалку, не жопься! - протянул коробок спичек Барсуков.
- Ага, спасибо! – Игорь прикурил. – Вот, короче, выпустил мужик амстафа, ну так, чисто погулять попастись…
- Амстафа? – переспросил Барсуков. – Попастись? Совсем, что ли, ебнулся?
- Ну, он, как я понял, постоянно его так выгуливал, хули, с собачкой-то гулять лень, – Бочкин затянулся. – Ну, факт тот, что соседей-то он заебал изрядно. И в очередной раз, выпустил он своего крокодила, а сам домой упиздил, жопку на диван запарковал и телевизор включил. Красота же! Собачка, значит, по двору бегает, мелкую живность – до небольших дворняг включительно, давит. Ну чо, а тут девочка, со школы значит идет и как-то так их пути пересеклись, что собакин и подумал: «А чо бы и нет, собственно-то?» и вцепляется ей в ногу. И вот блядь, картина – девочка орет, дурным голосом, что немудрено, ибо как собачка процессом ее пережевывания, как-то увлеклась. И как обычно – куча народа, никто не подойдет, не поможет. Кто-то, блядь, даже телефон достал, поснимать – хули, сейчас они с камерами пошли. Качество, правда, совсем говно, но все-таки! А тут, через двор, идет, значит, наш дружинник…
- Леха, что ли? – уточнил Барсуков. – Который еще, по-моему, где-то в ЧОПе работает?
- Ну, он самый, – подтвердил Игорь. – Видит он эту картину, а поскольку парень он простой, два раза не думает, и камеры у него в телефоне нет, то выхватывает палку и начинает херачить собаку, поскольку девочку она уже как куклу треплет. Собачка, однако же, встретив достойного оппонента, девочку бросила и кинулась на Леху, причем, сука, руку ему прокусила насквозь, ногу порвала хорошо, ну и там по мелочи набралось. Пока они с собакой бились, родители выскочили, кое-как, вместе с папой отпинались от скотины, девочку утащили. Ну и Леха с ними уковылял.
- Ну чо, «скорая» приехала, их обоих в приемник увезли шиться. Участковый, ну, Вована ты знаешь, он тоже парень-то несложный. С родителями поговорил, соседей опросил, вышел на улицу, а там этот амстаф, уже сидит у подъезда, ждет, когда его хозяин домой пустит. Ну, Вован, не долго думая, достает пистолет, патрон досылает и без разговоров, собаке в жбан, в упор БАМ! БАМ!. И, сука, в этот самый момент, выходит хозяин. Чо, жопку на диване погрел, надо любимца домой пустить! Вован ему сурово так: «Мужчина, это ваша собака была? Собирайтесь, будем вас к ответственности привлекать!» Хозяин аж охуел от такого. В прокуратуру собрался идти, но не дошел
- Почему? – спросил Митяй.
- Ну, как, там папа покусанной девочки вышел, – развел руками Бочкин. – Так что тот приемный покой отправился, вслед за Лехой и девчонкой. С сотрясом.
- Какая печальная история, – покачал головой Барсуков. – А чо еще, хорошего, случилось, пока я в отпуске был?
- Да, особо ничего, – Игорь пожал плечами. – Народ творит хуйню, начальство ночами не спит, не знает, как из сборища разъебаев сделать нормальных сотрудников милиции, а в целом – все как обычно.
- Эй, блядь, сюда идем, сука! – из кустов, мимо которых они проходили, раздался пьяный окрик. – Чо бля, охуели совсем!
- Опаньки!- Митяй огляделся. – Это кто там у нас такой борзый?
- Бежим! – решительно сказал Бочкин. – Судя по крику, он страшен шопиздец!
- Не, дадим решительный бой преступности! – Барсуков вытянул палку. – Шашки наголо!
- Аллюр три креста! – бодро ответил Игорь. – Ебать, вон оно идет!
Нетвердой походкой, спотыкаясь и пытаясь застегнуть ширинку, из кустов вышел мужик лет пятидесяти. Судя по ободранному ебалу, рассаженным локтям и ободранным ладоням, грязной, всей в пыли одежде, его мозжечок и гипофиз взяли отгул, решительно заявив: «мы не можем работать в таких условиях».
- Вы чо, мальчики, ебаный в рот, совсем охуели, а? – рявкнул мужик, подойдя поближе. – Чо блядь, а сука?
- Э, прошу прощения? – Игорь повернулся к Барсукову. – Я, что-то не пойму, чего хочет от нас этот странный, во всех отношениях, человек?
- А пес его знает! – пожал плечами тот и обратился к агрессору. – Уважаемый, вы, чего, собственно, хотите?
- Вы чо, ебаный в рот, я тут щас всех разъебу нахуй! – мужик смотрел исподлобья, широко растопырив крылья и гневно сопел, раздувая ноздри, как разъяренный бык, – Охуели тут совсем, чо, блядь!
- Ну да, я так сразу и понял, – кивнул Митяй. – Чо, Игорян, на опорник, оформлятся?
- Да тащить его неохота, – ответил Бочкин. – Мужик, слышь, ты, где живешь-то?
- Я тут живу! – важно заявил тот. – Уже тридцать лет! И всяких пидарасов давил и давить буду!
- Это правильно, – согласился Игорь. – А тут – это где? Дом твой где?
- Вот! – указал пальцем на ближайшую девятиэтажку. – Я тут тридцать лет живу! А вы тут понаехали, блядь, совсем тут охуели, блядь!
- Или в медяк, – задумчиво произнес Бочкин. – Мужик, ты бы домой шел, а?
- А то в медяк поедешь спать, честное слово! – уверенно кивнул Барсуков. - Так что решай!
- Чо,блядь, твари ебаные! – мужик расправил крылья. – Щас всех разъебу нахуй!
- Слушай, иди домой, а? – вздохнул Игорь.– Вот, веришь - нет, вот никакого желания тебе сейчас руки крутить, тащить куда-то. Иди домой, проспись, а?
- Да ты чо, сынок, ты у папы каплей на хую висел, когда я в Анголе, блядь воевал! – заорал тот. – Блядь, сколько пацанов положили, сука, а! Чо, блядь, чо сука!
- Не, надо этого дебила с улицы убирать! – сказал Митяй, – Не он, так его кто-нибудь отоварит.
- Ну, собственно, – согласился Бочкин.
- Чо,блядь, сука! – мужик подался вперед, пытаясь схватить Игоря. – за форму и одновременно замахиваясь для удара. – Иди сюда, блядь!
Бочкин отшагнул назад, перекрываясь от летящей голову плюхи, и вкинул в жирненькое, обвисшее пузо левый мае. И с подшага добавил правым коленом.
- Ааа, блядь! – схватившись за отбитую требуху агрессор скукожился, – Суукиии!
- А вот нечего было! – Барсуков достал наручники. – Тоже, блядь, придумал хуйню, на людей с кулаками кидаться!
- Чо, в медяк поедем? – Игорь вытащил из нагрудного кармана радиостанцию. – Заколючинск – сто тридцатому!
- На связи Заколючинск! – отозвалась дежурка голосом капитана Прохорова. – Кто вызывает?
- Сто тридцатый вызывает! Дай машину к «Мелодии», груз в сельсовет доставить!
- «Мелодия», груз в сельсовет! – повторил дежурный. – Первомайск – Заколючинску!
- На связи Первомайск! – уставшим голосом отозвался вытрезвитель. – Сколько там у тебя?
- Один! – уточнил Бочкин.
- Говори данные, проверим!
- Анучин Михаил Анатольевич, – четко выговаривая слова, продиктовал Игорь, глядя в замызганный пропуск, оказавшийся у Михал Толича в нагрудном кармане рубашки. – Шесть девять!
- Фамилию по буквам, связь шипит!
- Эээ, Анна, Николай, Ухо, Чмо, Ирод, Николай, – подбирая слова, сказал Бочкин. – Шесть девять!
- Обосраться, какой грамотный! – прокомментировал кто-то в эфире. – Ты б еще «Анал» сказал!
- Порядок в эфире соблюдаем! – рявкнул Прохоров.
- Чистый! – отозвался дежурный по медяку. – Щас машина будет!
- Добро, ждем! Мы во дворе дома будем, туда пусть подъезжает.
- Один четыре принял! У «Современника» груз подбираем, через пару мнут у вас!
- Ждем! – Бочкин убрал радиостанцию. – Ну, все, ждем.
- Парни, – жалобно простонал задержанный. – Может, отпустите?
- Не, Майкл, уже никак! – покачал головой Барсуков. – Ты, вообще, чо такой агрессивный-то?
- Да не парни, да так, – Майкл задумался. – Да пошли вы нахуй, вообще, пидарасы!
- Ну да, ты всякую хуйню делаешь, а пидарасы, почему-то мы, – кивнул Митяй. – Конечно, чо кто ж еще-то виноват, ага!
Рычащая, побитая жизнью «таблетка» зарулила во двор.
- Ну, дождались – Барсуков с Игорем подняли на ноги Майкла – Встаем, чо!
- Здорово, пацаны! – радостно поприветствовал ППСников здоровенный старшина. – Чо, Михей, опять к нам?
- Чо, уже был у вас? – с интересом спросил Бочкин. – Постоянный клиент?
- Да бывает иногда, – сержант рывком втащил клиента в чрево УАЗика. – Миха, ты только в штаны, как в прошлый раз, не сри, ладно?
- Нахуй иди! – недовольно ответил тот.
- Ты мне попизди еще! – сержант отвесил Майклу подзатыльника, от которого тот как-то странно обмяк - У Михи, как у скунса, защитная реакция – как менты начинают руки крутить, так он обосрется!
- Так, а рапорт на него где? – уточнил сержант.
- Да где б мы тебе его писали-то? – развел руками Митяй.
- Ну, прыгайте тогда, поехали, – кивнул тот. – В медяке напишете!
- Да двигайся ты, еб твою мать! – Бочкин полез в машину. – Хуя, тут у вас народа!
- А ты думал! – сержант пересчитал сидящих и лежащих в машине. – Аншлаг сегодня!
- Э, братан! – дернул Игоря за рукав молодой мужик. – Братан, помнишь, как мы с тобой в Чечне служли?
- Ты чо, дурак? – отмахнулся от него Бочкин. – Я на Северном Кавказе дальше Пятигорска не был. Да и то, в двенадцать лет!
- Братан, ты чо! – продолжал тот. – Ты помнишь, братан, как пыль летела, когда я стрелял?
- Тебе лет-то сколько, чучело? – раздраженно ответил Игорь. – Хули там у тебя летело, когда ты от партаков, блядь, синий? Когда повоевать-то успел, в четырнадцать, как пионер-герой?
- Братан! – продолжал ныть непризнанный герой. – Братан, ты помнишь…
- Слышь, я тебе щас ебну! – Бочкин несильно ткнул его кулаком в лобешник. – Сиди ровно на жопе!
Отчего-то, Бочкин никак не понимал, отчего большинство граждан, которых, ввиду наличия первичных половых признаков, а именно - маленькой письки и волосатой груди, ошибочно именовали Мужчинами, заливши глаза алкоголем, внезапно вспоминали то, как они, в сорок пятом, громили вьетнамцем под Кандагаром. Количество ветеранов спецназа ГРУ, «морских дьяволов», бывших бойцов сверсекретных батальонов «Белые волки» и «Зеленые черти» воевавших по заданию Родины в Африке, побывавших во Вьетнаме морпехов и головорезов с некоего, настолько секретного, что его даже не наносили на карты, острова «Хавувай» было огромным и явно превышало количество граждан, проходивших службу в подразделениях СпН, начиная с созданных в далеком девятнадцатом году Частей Особого Назначения.
- Ну, чо, вылезаем, граждане алкоголики, дебоширы и тунеядцы! – «Таблетка» бодро вкатилась во дворик вытрезвителя. – Вылезаем, выползаем и ожидаем очереди!
Бочкин с Митяем вытащили из машины «своего» клиента и, пристроив на лавочке, закурили.
Когда-то, очень давно, когда в стране правил Безбожный Кровавый Режим, со всеми непременными атрибутами Тоталитарного Государства – бесплатным образованием и здравоохранением, гарантированной работой, жильем, бесплатными путевками в санатории и детскими садами, вытрезвитель располагался во дворе дома, чтобы всяческие непотребства не омрачали общее благолепие города. Ныне же, когда дом снесли и оные непотребства были вынесены напоказ, проходящие мимо граждане могли лицезреть прекрасные картины, когда душа пела и радовалась жизни.
- Мужчина, пожалуйста, закройте глаза, вытяните руки, – пухлая, уставшая фельдшерица осматривала доставленного. – Глаза, я говорю, закройте!
- А левый или правый, а? – пьяно кривлялся тот, прикрывая глаза ладонью. – Чо, ножку поднять?
- Да иди ты нахуй, – буркнула под нос фельдшерица и, расписавшись в бумагах, обернулась, к ожидающим ее решения сотрудникам. – Подходит!
- Ты чо, блядь, корова ебаная! – прыгнувшего на фельдшерицу мужика, перехватили крепкие руки двух сержантов. – Чо,блядь, тварь ебаная!
- Сатрапы! – крикнул Бочкин. – Душегубы!
- Оборотни в погонах! – поддержал напарника Барсуков. – Негодяи!
- Пидарасы! – приподнял голову, поддакнул Майкл.– Суки!
- А ты замолчи! – отвесил ему подзатыльника Игорь.
Быстро и ловко, ибо как делали это много раз, сержанты скрутили пьяного и привязали к койке, чтобы не прыгал.
- Пидарасы, блядь! – орал тот. – Суки, отвяжите, я вам ебла порасшибаю!
- Как-то нелогично, – заметил Митяй – Кто ж его отвяжет-то?
- Точно, тут хитростью надо брать! – кивнул Бочкин, – Вроде как « отвяжите меня, я вам по лицам бить не буду», а как только отвяжут – в ебло!
- Парни, ну вы там чо встали-то? – выглянул дежурный. – Долго вас ждать?
- А, так мы думали, ты еще занят. Все, заводим!
- Давай, герой Анголы! – подхватив застегнутого Майкла под руки, напарники поставили его на ноги. – Ступай в узилище, пленник!
- Опять этот засранец! – пригляделся дежурный. – Чо, Михей, сегодня-то, еще не срался?
Михей не ответил. Напрягшись всем телом, он покраснел, закряхтел и мелко задрожал
- Я вас поздравляю парни, – вздохнул дежурный. – Миха снова обосрался!
- Да ну, – сказал было Митяй, но характерный звук и запах, которые ни с чем не перепутаешь, развеяли его сомнения. – Блядь, скунс, ты ебаный!
- Пацаны, вы или сами его мойте, или гоните его в шею! – выглянула фельдшерица. – Вонищу эту вообще никак нюхать не хочется!
- Козлина! – Бочкин снял с наручники с Майкла. – Пес войны, бля!
- Чо, про героическое прошлое поди лечил? – заржал дежурный. – А про то, почему теперь один пьет, не рассказывал, не?
- Нет, – Игорь покачал головой. – Все больше про подвиги геройские и походы дальние.
- Да там, как в анекдоте – «Нету у меня больше друзей! – радостно заржал дежурный. – Миха у нас, будучи в говнище, не вовремя, и не в той компании уснул. С тех пор один пьет! Правда, Мих?
Майкл стоял чуть в стороне, насупившись и воняя, недовольно озираясь по сторонам, прикидывая, как поскорее добраться до дома.
- О как! – Бочкина повернулся к засранцу. – Вали, короче, упырь!
- Говнотик хуев! – проворчал Барсуков. – А это чо там за экспонат орет?
- А, он уже заебал! – дежурный сплюнул. – Сука, уже второй раз за сутки, прикинь! С утра привезли – бухал во дворе, дворничихе в глаз дал. Отоспался, оформили, в отдел увезли, там опросили, отпустили. Он, блядь, снова нажрался, зашел в магазин, за добавкой. Денег нет: «Я завтра принесу, чо!» и полез через прилавок. Ну, продавщица воевать не стала, «тревожку» нажала, охрана прилетела, ласты завернула.
- «Первомайск» - два семь! – затрещала рация.– Груз на «Сатурне» лежит, давай пробьем!
- Бля, походу Вован Букреев! – хмыкнул Бочкин. – Он там вечно валяется!
- Два семь, говори!
- Букреев Владимир! Отчество и год рождениия не говорит!
- Два семь, ты его руками не трогал? – озабоченно спросил кто-то в эфире
- Не подходит он, два семь! – торопливо заговорил дежурный, оглядываясь на рыдающих от смеха Бочкина с Барсуковым. – Руками его не трогай только!
- Почему? – отчаянно не понимал Два-Семь.
- Тебе сказали – не трогать! – рявкнул дежурный – У него чесотка, вши и тубик, в открытой форме!
- Бляяяяя! – выдохнул в эфир «двадцать седьмой».
Вова Букреев, как говорил про него Бочкин, был низкобюджетным образцом биологического оружия и обладал неприкосновенностью. Но, в отличие от, например, от депутата или серьезного бандита, которые могли в одночасье могли лишиться своего статуса, за свое будущее Вова мог не волноваться. Набор болезней, приобретенный им, вследствие асоциального образа жизни, далекого от норм христианской морали, защищал его, подобно невидимой, созданной умелым чародеем, сфере. В вытрезвитель его не брали, пиздить его избегали, как самые лютые на расправу милиционеры, так и местные гопники, полагая, что сиюминутное удовольствие не стоит долгого лечения впоследствии. Все свободное время он проводил подобно гиене – искал что пожрать и выпить. А удовлетворив свои базовые, согласно «пирамиде Маслоу», потребности, он устраивался погреться на солнышке. Так как трогать его всем было противно, то обычно отдыху ничего не мешало. Ну, в крайнем случае, когда граждане начинали возмущаться, то, тыкая Вована выломанными прутьями, бравые сотрудники милиции выгоняли его, с глаз подальше.
- Чо, вообще никак не подойдет? – с робкой надеждой в голосе вновь спросил несчастный «два семь», с грустью осознавший, что мало того, что не заработает галочку, сдав в вытрезвитель несознательного, валяющегося посреди улицы гражданина, так еще и придеться как-то убирать его с улицы. – А то тут граждане возмущаются.
- Я тебе сказал – никак! – рявкнул дежурный, – Сами нашли – сами думайте!
- Да выгоните его куда-нибудь, – посоветовал в эфире какой-то доброжелатель. – Только руками не трогай!
- Палку выломай! – поссоветол по рации добросердечный Бочкин. – И палкой его потыкай!
- Я вас самих потыкаю! – вмешался старший оперативный – Два семь, прояви милицейскую смекалку, пусть куда-нибудь уползет! Остальные – соблюдаем правила радиообмена!
- Дикий треш и обоссака! – прокомментировал Митяй. – Слышь, Игорян, нам, как, чо, возвращаться надо!
- Угу. Так, а чо, вон, с труповозкой уедем!
В будке «Газели» - труповозки, наглухо закрытой от посторонних глаз, было просторно. Бочкин с Барсуковым уселись на носилки и закурили.
- А ты чо, Серега, куда собрался? – спросил Игорь у ехавшего с ними, слегка поддатого прапорщика.
- Ой, я домой, - выдохнул тот. – День такой нервный сегодня, чот я не удержался, однако.
- А чо так? - зевнул Митяй.
- Да мы ж, с утра труп потеряли, – ответил Серега.
- Это, блядь, как? – Бочкин выпучил на прапорщика близорукие глаза.
- Да как, – помялся тот.– Хули, поехали с утра на труп – ножевое. Ну, погрузили, едем, на перекрестке, на Солнечной, блядь, таксист подрезал. Я, значит, руль выкрутил, кое-как разъехались. Ну и чо, замок-то херовый, дверь распахнулась, жмур, значит, и вылетел.
- Ебать! – хором выдохнули Бочкин с Барсуковым. – И чо дальше?
- Ну чо, приехали, дверь открыта, трупа нет. Еб твою мать, чо делать-то? Поехали обратно, смотрим, на обочине лежит, бабка возле него хлопочет, попить предлагает. Ну, мы по-шустрому, погрузили, бабка еще: «Ой, напился-то, как неживой!»
- Сердобольная бабушка, чо, – сквозь слезы выдавил Игорь. – Так бы еще и домой его притащила!
- Так это даже хорошо, – рассудительно заявил Барсуков. - Налицо человеческое отношение к ближнему и готовность придти на помощь. Что, в наше неспокойное время не часто встречается!
«Газелька остановилась, и в борт постучали:
- Вылезай, приехали!
- Ладно, Серега, отдыха, пошли мы дальше зло бороть! – поручкавшись с утомленным коллегой парни выбрались из труповозки.
- Ты дверь нормально защелкнул? – спросил у Бочкина Митяй. – А то смотри, выпадет человек!
- Да не, нормально, – ответил Игорь. – Чо, пошли зло искать, не заборотое?
- А надо? – Барсуков огляделся по сторонам. – Ну, пошли…