Сержант заложил ручкой ведомость расхода 30-мм снарядов к 2А42, и поднялся со стула. Жалобно хрустнули колени, напомнив, что просидел он в таком положении около трех часов подряд. Сразу как вернулся после внезапной ночной проверки нарядов. Хлопцы не подвели – никто не спал, зато все играли в карты, вместо того, чтобы наблюдать за местностью. Карты Поздняков забрал, но караульных наказывать не стал, ограничившись тем, что отвесил каждому по увесистому пинку. Понятное дело, что Устав требует за такое расстрелять прямо у БОТа. Но ССПшка прикрыта плотной завесой датчиков и еще более плотным ковром сигнальных мин. И не пройти НАТОвскому агрессору, в особенности ЮАРовским спецназовцам! Поздняков и сам не знал, откуда у него такая нелюбовь именно к южноафриканцам. Подсознание, наверное, шалило. Или пепел Йоханесбурга стучал в сердце...
За дверью стояла Аленка. Как всегда красивая. Даже будучи одетой по всей последней полярной моде – одни глаза виднелись где-то под капюшоном белоснежной куртки, с нашитым на спину здоровенным красным крестом. Поздняков пока пришил – все руки исколол. Верхняя ткань была с хорошей примесью кевлароподобных ниток, и пробивалась иголкой с большим трудом. Специально покрепче делали, чтобы льдом протиралась подольше. Маньяки, блин…
- Доброе утро, - растеряно протянул Поздняков, - а ты тут какими судьбами? Жопа же за бортом. И с каких делов маскарад?
- По морозу босиком к милому ходила! – вместо долгих объяснений тихонько пропела девушка, и начала расстегивать куртку. «Тракторная» молния, обычно срабатывающая без отказа, на этот раз решила выместить все накопившееся, и встала намертво. Сержант, понаблюдав за бесплодными попытками, выдохнул и, став на колени, начал разбираться с закушенной тканью.
Аленка, положив руки в перчатках ему на плечи, прикусила губу, посматривая на склонившегося перед ней Позднякова.
- Саш, - тихо произнесла она.
- Чего? – поднял взгляд Поздняков.
- Надоело мне по семь раз отмерять…
- Выходи за меня, а? – верно понял затянувшуюся паузу сержант.
Аленка буквально рухнула рядом с мужчиной на колени, обняла, щекоча мехом опушки. Поздняков с трудом сдерживался, чтобы не чихнуть – мешала серьезность момента.
- Ты знаешь, а я согласна. Вот.
- Саш… - Аленка коснулась плеча.
- А? – дернулся Поздняков, успевший слегка задремать.
- Все хочу спросить, и все забываю.
- Так спрашивай, - зевнул сержант, рискуя вывернуть челюсть.
- Откуда этот шеврон? – кивнула она в сторону нарукавной нашивки, висящей в рамочке среди фотографий. Там на зеленом поле, на фоне голубого круга, парил орел, окруженный золотистыми лавровыми ветками. И надписи сверху и снизу. Нашивка была прострелена точно в центре, а слегка опаленные края говорили о выстреле в упор. - Что-то важное с ним связано? – на всякий случай добавила Аленка, почувствовав, как напрягся сержант. Старший лейтенант Емельянова вообще была человеком чутким и понятливым…
- Ты о «птичке» моей? – уточнил Поздняков, хотя нарукавник на стенке был всего один.
- Ага, именно о «птичке».
- Неприятная ситуация там случилась…
- Не хочешь, не рассказывай, - поспешно сказала Емельянова, - мне неприятных твоих ситуаций и с Валерунчиком хватило.
- Ну тогда и не буду.
- Вот и правильно. Не надо нам неприятных ситуаций, нам приятные важнее! - Аленка прошептала последние слова на ухо и тут же оседлала Позднякова. – Не сильно устал?
- На будущую супругу здоровья хватит!
Блок-постом это сооружение назвать было сложно. С одной обочины – два разбитых «Жигуля» друг за другом, со второй - не менее покореженная жизнью «шишига», по кабине которой лупили из чего-то типа ДШК. По крайней мере, дырки были знатные.
Между авторухлядью, только-только протиснуться. Легковая еще нормально, а вот «Богдан» уже зеркала поставляет и бока пообдерет. И не объехать. Можно, конечно, попробовать махнуть через окрестные поля, привольно раскинувшиеся вокруг. Но, если на своем «Фокусе» не застрянешь в черноземе, где танки по башню тонут, то для такого умника БТР-70 есть. Он, конечно, не танк. Даже совсем не танк. Но «Крупнокалиберного Владимирова» хватит любому транспорту.
Общая численность гарнизона была человек пятнадцать. Непосредственно на импровизированном КПП находилось трое. Движение по трассе почти отсутствовало, вот «нащадки Велыкых Укров» и занимались хозяйственной деятельностью. Кто жрать готовил, кто портянки сушил, кто спал под целлофановым тентом на матрасе, брошенном на деревянный поддон, видя сны о неминуемой победе над клятыми москалями. При деле, короче, были все .
Но и те, кто изображал несение службы, особо себя не утруждали. Двое наматывали круги по асфальту. То ли тренировали ноги для скачков, то ли, что ближе к истине, банально пытались согреться.
Еще один, подложив ярко-красный «пеножоп» сидел на башне БТРа, болтая ногой.
- Черта качает!- поморщился Поздняков, и пояснил недоуменно вскинувшему брови Котельникову, - Фольклор местный. Это в смысле, пословицы, там, поговорки…
- Ты меня совсем дураком не делай, да? – окрысился лейтенант, - знаю я, что такое фольклор и народные верования.
Несмотря на то, что группа работала уже вторую неделю, и все друг к другу притерлись, Поздняков по дурацкой привычке не могу удержаться, и не подколоть офицера. Который, отлично понимая, что сержант валяет дурака не со зла, все равно обижался.
Разговаривали вслух, голоса особо не понижая. До укров - полтора километра, и музыка у них во всю орет. Не услышат, даже если стрелять начать.
- Ленту за лентой патроны подавай, укропский придурок скорее помирай… - сплюнул Поздняков.
- Это что, тоже фольклор местный?
- Неа, это вольный перевод тамошних песнопений, - кивнул сержант в сторону лагеря украинских силовиков, - Они так Бандеру вызывают, сатанисты хреновы.
- Сложно тут у вас, - с очень серьезным лицом произнес Котельников и, подняв бинокль, снова начал изучать обстановку.
Поздняков фыркнул. Насчет сложности он был согласен. Сложно, запутано и нелогично. Но про то пусть генералы думают, у них голова большая. У группы стоит задача этот блок-пост изничтожить. Притом, по возможности, тише. Почему именно этот, лейтенанту не довели. И он, в свою очередь, ничего определенного сказать не мог. Надо и надо. Может, утром тут будут из Украины пробиваться, и надо дорогу зачистить. Или наоборот.
Сержанта беспокоило другое. Но про это он предпочитал не думать. Упремся – разберемся. И вообще, надо переживать проблемы по мере их поступления, а не заранее раз десять подряд…
Работали ночью. Поздняков боялся, что по периметру натыкали датчиков – не первый день сидят. Или хотя бы тот же элементарный «Шмель» раскинут. Но сканер в руках у рядового Андреева разочаровано попискивал, ничего не обнаруживая. Ну а чтобы не влететь в мигом рвущуюся паутинку «Шмеля», достаточно не ломится, как раненный лось…
Прошли удачно - ломом, брошенным в вагонный сортир. Лишь прогрохотали, словно по рельсам железякой от души проехались, пара коротких очередей, да лопнула огненным клубком Ф-1, щедро поделившись советским чугуном.
- Ну здравствуй… - сказал Поздняков, встав над человеком, что сидел на земле, обхватив колени, и ошалело крутил головой. Остальных пленных, выживших после нападения, Котельников сотоварищи грузил в БТР, благо, из гарнизона выжила ровно половина. И вот этот, кто смотрит потеряно и не узнает. – Что, пане Вольдемару, и не признаешь сослуживца? – поинтересовался сержант, чуть наклонив голову.
Тот, с кем они десять лет назад потели в ОЗК в одной учебной роте, а потом охраняли границу в одном отряде, хоть и на разных заставах, сильно изменился. И морда обрюзгла, и нос на сторону своротили. Да и в пузе добавил, растеряв былую тощесть легкоатлета. Поздняков хмыкнул. Последняя мысль и самого касалась. Четыре года жизни вне службы и ему накинули килограмм десять. Ну то не страшно. Со всей нынешней нервотрепкой скоро товарищ сержант опять легкий будет, как зеленый дух, спустившийся с небес, чтобы отпустить дедушку на дембель…
- Сашок… - простонал – прохрипел Вовка, наконец-то узнав, - Звыдки?..
- Тебе объяснить откуда дети берутся? – через силу улыбнулся сержант.
- Да не треба! – оскалился в ответ бывший стрелок первого отделения второй пограничной заставы для выполнения специальных задач Андриюк… - Ты мени краще объясны, що тут робыш? Ты же до москалей подался! И как там, грошей багато заробыв?
- Достаточно. Всяко больше тебя. Ты куда, в Испанию ездил унитазы мыть?
Конопатая рожа Андриюка, перечеркнутая свежим порезом расплылась в дурацкой ухмылке.
- В Италию. Дуже там нашего брата полюбляють…
Позднякова начало трясти от злости. Сидит перед ним здоровый толковый мужик, и хвалится, хрен знает чем…
- А потом, решил по своим пострелять, да?
- Да яки ж воны мени свои?! – совершенно искренне удивился Андриюк, - тут шахтари лише, та розбийныки. Та иньше быдло. Воны нас до Европы пускать не хотять. А я ж прикордоннык! Меня кордон захыщать – само то. Да и платять добре, - и демонстративно плюнул. В темноте видно не было, но Поздняков надеялся, что слюна красная, с кровью.
«Не нужен это разговор. Совсем не нужен»… Мысли бежали холодные, но липко-противные.
- И для этого ты сюда приперся? Не я к тебе в Тернополь твой, а ты ко мне, в мой Донецк?!
Андриюк чуть посунулся, поняв, что ляпнул лишнего. Но Позднякова уже накрыло. Со стороны БТРа, где закончили трамбовать целых, и наскоро переметывали раненных – чтобы до плена живыми доехали, обернулся Котельников, услышав рык сержанта.
- Ты, сука бандеровская! Ты меня жизни учить будешь?! Такие твари тупорылые как ты, страну развалили нахер, и еще тут что-то языком своим вонючим трепать будете?! У нас на шее, суки, двадцать лет сидели, и еще вякаете что-то?!
Поздняков ухватился за рукав камуфляжной куртки, где красовалась нашивка с «подбитым соколом». АКС, который никто больше не держал, повис на ремне пропущенном через заднюю антабку, стукнув «дульником» о колено…
- И орел тебе наш поперек горла стал, сученыш долбанный?! Одну птицу на другу поменял?!
- Не! - заверещал Андриюк, поспешно вытаскивая замызганный бумажник. В грязь посыпались смятые гривны, мелочь, какие-то бумажки и квитанции… Наконец, бывший сослуживец выудил трясущейся рукой смятый шеврон, на котором, на зеленом поле раскинул крылья орел.
- Ось! Дывысь! Збериг я «пташку» нашу! – Андриюк выставил нашивку перед собой, будто крест.
- Что мне надо было – увидел, - ответил Поздняков и выстрелил.
Пуля пробила нашивку и ударила Вовке в голову. Тот опрокинулся на спину, дернулся всем телом и замер.
Сержант вытащил из теплых еще пальцев простреленную «птичку», обтер о штанину мертвеца, и спрятал во внутренний карман.
Подошел Котельников. Постоял рядом с молчащим сержантом, что пытался унять дрожащие руки.
- Сложно тут у вас…