Сразу же две просьбы:
1) Указывать на замеченные недостки
2) Считать все совпадения фактов/имен досадной случайностью.
Водомет чуть слышно подхрипывал, подгоняя лодку к берегу. Тот, раньше постоянно подсвеченный сотнями огоньков, был непривычно темён.
- Блин, и как мы найдемся?! – взволнованно прошептал лейтенант Котельников, что шел старшим группы, - у них отключения веерные, а нам страдать теперь!
- Не ссать, Вован Григорич! – успокоил командира сержант Поздняков, не отрываясь от ПНВ, - я на этом берегу водку пол жизни пил, и еще два года браконьеров гонял, а ты тут панику разводишь! В сторону забирай! – скомандовал он рядовому Устякову, - Тут где-то понтон древний, чтобы не вмазались с разгону.
- Вода сейчас холодная… - произнес кто-то из бойцов. Кто именно, сержант не разобрал. Да и всех имен не помнил. Это с Димкой Устковым, который был за великого кормчего, они по степям и посадкам третий месяц фулюганил. Ну и командира отдельно перед строем представляли
- Ша, медуза, море наше! – взрыкнул Котельников, одернув говоруна.
Насыпь мола, далеко уходящая в море оканчивалась площадкой. Когда город под немце-румынами был, те туда гаубицу ставили. Калибром в 211 полновесных миллиметров. Если бы сержант был командиром ВМБ, то он сделал бы тоже самое. Радарная-то станция, еще своей балкой крутит! Знать, что так обернется, специально бы хреново красил! Янголенко не сдал бы, капитану, как порядочному начхиму, на все и на всех было плевать.
Но среди вражин толкового человека, помнящего о возможности десанта с моря, не оказалось. Или наоборот, имелся такой, да сам себя передумал, решив, что второго Этильгена в районе Мариуполя не организовать. В любом случае, было тихо. Что не могло не радовать.
Лодка чиркнула по песку, прошуршала дном. Хлюпнула вода под ботинками. Легонько хлестанули ветвями прибрежные ивы, приветствуя долгожданного гостя...
Плавсредство, разгрузив, тут же столкнули с берега, помогли развернуть. Устяков махнул на прощание - ему предстояло возвращаться. Котельников оглядел бойцов, вопросительно посомтрел на сержанта. Тот махнул рукой в сторону одной из десятка тропинок, разбегающихся от места высадки...
Если бы группа пошла «самотужкы», то могла застрять в переплетении дорожек и домиков до утра. Несмотря на то, что силуэт цели отчетливо виднелся на обрыве. Но Поздняков отходил по этим местам достаточно, чтобы даже в кромешной темноте, ориентироваться в дачном лабиринте.
Проскочили по кратчайшему пути, перемахнув через два забора, и поднявшись на обрыв, по склизской из-за недавних дождей тропинке, что тянулась от водонапорки. Сумели без шума – ни одна собака не гавкнула. То ли поели тех собак, то ли пушистохвостые, что свои идут, и глотки зря не надрывали.
Пост технического наблюдения, что радаром в прямых руках добивал аж до Крыма, а в граблях нынешних прыкорндонныкив, прикрывал акваторию города и миль на десять по сторонам, встретил тишиной. Лишь гудел дизель на первом этаже, да крутился радар на надстройке. На втором этаже, возле бинокуляра, по ночной поре никого не было. Фонарь тоже не светил – генератор был слабенький.
На асфальтированной площадочке возле стен поста, укрытой от взглядов с трассы густой посадкой, стояла АПМка, уныло опустив прожектор. Сержант погладил облупленный борт ЗИЛа. Прости дорогая и любимая машинка, но тебя мы тоже угробим. Ты же, милая, несмотря на всю убитость свою, по-прежнему, можешь лучом километров на шесть долбануть. А оно нам надо?..
Внутри периметра оказались легко и непринужденно, вскарабкавшись по ореху сразу на крышу ангара. Ну а с нее – прямой ход в операторскую, где дремлет локаторщик, которому осточертела вся эта хитрая служба, выдуманная москальскими шпыгунами, засевшими в Киеве.
Ну это удачно. Хуже, если бы он мантры свои свидомитские тянул, подрачивая на портрет Степки-кошкодава…
Клацнул затвором ПБ, пуля опрокинула оператора на пол вместе с мягким стулом, на котором Поздняков несколько лет назад тоже плотно сиживал. Из простреленной головы плеснуло кровью пополам с мозгами.
Второй прикодоннык сам себя положил в сортире. Услышав шум наверху, начал стрелять сквозь дверь. Позабыв, что 5,45 имеет нехорошую склонность к рикошетам, что гипсокартон перегородок, пулей пробивается на счет «раз». И что сидит он в малюсеньком закуточке, в котором, при должном невезении и при минусовых температурах, вполне реально застрелиться собственной струей... Идиоту добавили контрольный в пустую голову, вынули из подранной разгрузки забрызганную кровью рацию с запасной батареей, и продолжили крушить направо и налево.
Тонкая техника столкновения с грубой реальностью приклада АКСа переживала плохо, лопаясь и жалобно хрустя. До кучи, подняли наверх две канистры бензина, найденные в ангаре, расплескали, вывели наружу дорожку. Ну и подожгли, естественно. Как иначе-то, в наше сложное, но в какой-то мере, интересное время!
Взрыв за спиной сбил с ног, уронил лицом в песок…
...Старший сержант Поздняков открыл глаза и понял, что давнее дело приснилось ему не просто так, а из-за того, что меняется погода. Болели пальцы на руках, раскалывалась голова, толстенными иголками кололо в спине. Да и обе пулевые ритмично пульсировали. Ритм, правда, был какой-то дурацкий, словно отчитывал его не привычный, пусть даже и невидимый хронометр, а какой-то опытный пулеметчик, отсекающий очереди. «Двадцать два, двадцать два»…
- Да уж, - сказал сам себе сержант, - проще вас, Александр Степанович, нового сделать, чем старого вылечить…
Кое-как поднявшись, Поздняков утвердился на ногах, хрустнул шеей туда-сюда. Затем, подергал конечностями минут пять в имитации утренней зарядки – на что более серьезное, здоровья уже не хватало.
- Дяденька полиционер, подарите пистолет на минутку, я застрелюсь, вы назад и заберете, - старая шутка вспомнилась как по расписанию, когда застегнул ремень на утепленных штанах.
- А то здесь, кердык, как холодно… - добавил он, глядя на табло градусника. Окон в маленьком, но отдельном кубрике не было, поэтому, внешняя температура выводилась на мониторчик централизовано. Чтобы личный состав спросонья не перепутал, и не выскочил наружу в одних труселях. Те, хоть и термобельем обозваны, но от забортных минусов помогут слабо. Разве что, отмороженное далеко не упадет – найдется легко. Хотя с другой стороны, нефиг личного составу снаружи бегать. Делать там, кроме как по службным делам, совершенно нечего.
Натянув штаны, Поздняков подошел к санузлу, щелкнул выключателем. Генераторы шарашили как по маслу, и освещение не мигало. Старший сержант хмыкнул, вспомнив тусклое дергающееся пятно света перед глазами, что осталось единственным воспоминанием о первых трех сутках после неудачной перестрелки под Агробазой, крохотным донецким селом, в котором даже какие-то родственники до войны водились. Разбежались, наверное, в разные стороны. Та линия семейная, всегда хитрожопая была до полного безобразия. Ну то ладно. Зато мы тогда остатки аэродрома, где еще при Союзе транспортники базировались, разнесли вдрызг, не забыв и про Мариупольский аэропорт…
Поздняков задумчиво оглядел свое отражение в зеркале и скептически хмыкнул. Морда помятая, точно бухал три дня, или на «полевых» месяц бродил.
В службе много минусов. В число последних входила необходимость каждый день терзать помороженное лицо бритьем. Блин, мы же полярники, по большому счету! На льдине живем! Тут бы бороды отращивать! Тактические и дедморозовские. Был бы он командиром, приказом по части запретил бы это садистское бритье напрочь! И энергия зря тратиться, и холоднее с «босой» мордой. Но супротив командирского произвола не попрешь! Поздняков скривился, вспомнив нынешнего своего самого главного начальника. Майора спихнули на “Кушку” вроде как на повышение – мол, на передовых рубежах, и все такое! Но любой, кто смотрел чем положено, а не жопой, видел в майорских глазах невысказанную лютую тоску по московскому муравейнику. Лично сам прапорщик, несколько лет проживший в Москве, столицу недолюбливал, признавая разве что краткие туристические набеги в познавательных целях. По ЦМВС побродить, на свой же нелогичный берет в тамошней витрине поглазеть…
Но тосковать по той суете?! Да ну нафиг! А майору нравилось. И злобную свою ностальгию по далекой столице, выплескивал он на подчиненных, заставляя, порой, вспоминать о славных «махновских» временах, когда неверно поставивший себя командир, вполне мог получить пулю. И даже не всегда в спину.
Тихонько зажужжала бритва. Плеснуть в рожу чуть теплой воды, что течет тоненькой струйкой из крана, и можно выдвигаться для несения службы. Сперва, конечно, в столовую заглянув. Руководить личным составом на голодный желудок – занятие для юных лейтенантов, а не для старого опытного человека, что не так давно перешагнул отметку «тридцать пять»! Да и от раскалывающейся головы, хорошо пожрать, запив кофейком – первейшее дело!
«Заборт» встретил порывом ветра в лицо. Поздняков выругался, сплюнув набившуюся в рот снежную крупу, подтянул повыше “Пингвина”, закрыв свеже-выскобленные щеки, и двинулся дальше.
Когда проект ССП-19 разрабатывали, то в планы закладывалась возможность передвигаться по всей территории базы, не выходя наружу. Жилые и технические модули соединяли хитрые тамбура, по сложности сравнимые с подплавом. А что, сходства, на самом деле, гораздо больше, чем отличий. Основное - холод убивает медленнее струи воды, рвущейся сквозь обшивку на глубине...
Но, как оказалось на практике, гораздо проще перебегать снаружи, чем обходить по кругу. А когда натянули леера, вообще хорошо стало! Встегнулся, и беги себе - никакой ураган не унесет.
Сегодня ветра не было, наоборот, светило солнце и снег тихонько поскрипывал под ногами. Ночью никто не дергал, а значит, что никаких происшествий и прочих пакостей не произошло. Американский спецназ сожран по пути медведями и морскими леопардами, а южноафриканский вообще замерз сразу после выброски. Да и фауна не проявляла своей звериной натуры, и не пыталась покопаться на свалке. Интересно, есть ли в Арктике морские леопарды? Должны вроде бы… Ладно, то все фигня, и можно уточнить потом. Главное, что незамедлительное прибытие в модуль, выделенный под караулку, не требуется.
За мыслями, короткая дорога кончилась, не успев ни надоесть, ни выморозить до зубовного стука.
Столовая встретила тишиной. Что, в принципе, и не удивительно. По штатке, на любом ССП – меньше полусотни. Соответственно, организовать процесс так, чтобы на ограниченном пространстве пятачка, отвоеванного у Севера, друг другу на головы не наступали, не сложно.
- Здоров, Степаныч! – поприветствовал от стойки раздачи повар Димка, дружелюбно махнув рукой, - подходи, не стесняйся.
- В тюрьме сегодня макароны дают? – прищурился Поздняков и перегнулся через низенькую стойку, разглядывая кастрюли. Странное дело, вроде базе нет и полугода, а всю посуду, будто из резервов Норильлага вытащили.
- Героям Севера, как истинным арийцам, сегодня горох положен. Для тепла!
Что Димку Устякова, старшину-повара, что самого Позднякова, истинными арийцами назвать можно было только с лютого перепою. Или в кромешной темноте. Но такова судьба дружеских шуток, понятных лишь среди своих.
- Хоть с котлетой?
- Да хоть с тремя! – и в подтверждение своих слов, старшина плюхнул поверх желто-коричневой массы три котлетины, каждой из которых, в принципе, можно было накормить привязавшегося к Поздняковским мыслям морского леопарда. Ну или ЮАРовского десантёра до смерти забить…
Все же некоторые плюсы в армейской службе имели место быть!