Здесь живут еноты из Дикого Поля

Первое впечатление, говорят, запоминается лучше всего. Здесь было холодно. Очень. Постоянно. Даже не сравнивая с Киевщиной. Про родной Херсон сержант Адаменко старался не вспоминать. Там сейчас даже снега не было…
А вообще, он, сержант, в смысле - идиот. Вот кто заставлял вперед шагать, когда добровольцев вызывали? Сидел бы сейчас в родной части, что в Белой Церкви расположена, и в ус не дул бы.
Не полз бы сейчас по снегу, пропуская над собой колючую проволоку, норовящую сержантского мяса кусок вырвать. И не попадался бы под внимательный взгляд немолодого капитана. Того самого, который вопрос тот задал. О добровольцах. И взглядом своим, которым, что твой сапожник шилом, пробил строй, и уперся точнехонько в сержанта.
Упершись – вопрос повторил. И неведомой силой глаз своих потянул к себе. Сама собой поднялась рука, тронув впередистоящего за плечо, а ноги понесли вперед, ровно на пять шагов.
И за Адаменко вслед, еще десяток шагнул. Все отделение его. Не желающее сержанта одного оставлять.
Вот и не оставили. Никого назад не отправили. Хлопцы все нормативы сдать сумели. Не заставили краснеть отделенного командира своего. Хоть и злым тихим словом поминали часто. У сержанта уши часто горели с того дня, трижды клятого, когда их, да еще сотню бойцов, завез военный эшелон прямехонько в Карелию, да прямо в снег выгрузил. В белый да холодный…
Вот так и ползали они по снегу тому, второй месяц. А еще – стреляли, взрывали и прочему обучались. Что завсегда справному бойцу пригодится….
- Рядовой Говоруха, прекратите так задницу высоко поднимать. Я еще пожалею, а белофинн вторую дыру сделает!
- Да уж пусть лучше сделает! – шепчет сквозь зубы рядовой. – Лучше бы нас на фронт отправляли, чем тут морозить!
Адаменко показывает рядовому кулак свой знаменитый. Говоруха затыкается мигом, да дальше ползет. Здоровенной гусеницей извиваясь, да уже не оттопыривая лишнего ничего. Напротив – вжиматься начал. Ничего, пусть извивается, вжимается да сержанта клянет. Зато уже почти всю дистанцию прошли, а капитан, раз всего и окликнул.
Будет, значит, к ужину сто грамм, приказом январским Климента Ефремовича положенным. Сержант, мыслями такими согретый, ползти быстрее начинает, обгоняя строй…
( Collapse )

Приказ неожиданно пришел. Рота даже учебу не закончила. Если план во внимание брать. Только немцу планы наши безразличны. У него их своих полный мешок… Вот и пришло решение - выпускать досрочно. Да экзаменами считать успешное выполнение задание боевого.
На том и порешили. Побегали, посуетились, ротный старшину вызвал, список вручил, и на склад отправил. Шоколад получать, да концентраты всяческие. Выбрал старшина бойцов покрепче с пяток, взяли плащ-палатки, чтобы заместо мешков пользовать, да пошли на склад. А что там идти? Две версты, да и те налегке. Вот назад хуже будет. Но то когда будет?
Идет старшина, да думу все думает. А снежок под пятками скрипит мирно так…
- Товарищ старшина!
Этого его рядовой Вакуленчук из-за спины спросить о чем-то хочет.
- Да, Коль? – когда начальства рядом нету, старшина и по имени бойца назвать может. Он же Коли этого младше на пару лет будет. К чему гонор лишний раз показывать, когда причины даже мельчайшей нет?
- А убивать страшно?
Идет рядовой, человек-гора. Такому и винтовки не надо – голыми руками десяток передушит….
- Честно если? - старшина задумывается. – Не страшно. Умирать самому в разы страшнее. Хотя…
- Не томите, товарищ старшина! – рядовой торопит.
- Умирать по-глупому страшно. А ради цели какой важной – так милое дело. Хоть и не хочется. А вообще, товарищ рядовой, твое дело не за Родину помереть геройски, а так сделать, чтобы враг твой за свою Родину помер. Притом, как можно быстрее. Нам особой разницы нету. Лишь бы землю родную не топтал…
На складе их неприветливо встретили. Бегает цельный майор по складу, орет матом благим. Ни про какие пайки и знать не хочет…
Пока не ухватил его старшина Адаменко за портупею желтой кожи, да не попросил задушевно:
- Товарищ майор, нам на боевой идти не сегодня - завтра, а Вы нас тут мариновать вздумали.
Замолчал майор. По иному на рожу старшинскую поглядел. Оценивающе да понимающе.
- Откуда такой будешь, расписной?
- Из Финляндии буду, из-под реки Перовки.
- Наслышан, как же… - а сам бекеши край отворачивает, а там знак приметный - всадник под стягом красным по степи мчится. – а я с Баян-Цагана буду. С Халхын – Гола.
- Тоже место известное! – старшина соглашается.
- А начальник наш, чуть ли не из-под Мадрида прибыл… - майор говорит. – И вообще, давай, старшина, бумаги свои, да пошли получать, что по спискам там значится….

( Collapse )