То ли паренек действительно провел самым кратким путем, то ли Сант-Эусторджио находилось недалеко. Как верно заметил когда-то, сержант Мирослав, по совершенно, впрочем, другому поводу – «Без бутылки не разберешься!». Ну, это не столь важно. Должны были прибыть – явились. Встречайте.
Делегация не подвела. Встретили у церковных ворот. Человек двадцать в черных рясах. Седые венчики волос, солнечные зайчики от гладко выбритых тонзур…
И обреченные глаза людей, смирившихся со смертью. Уже себя похоронивших.
Безмолвный жест, приглашающий за собой. Швальбе спрыгнул с коня и пошел вслед за все так же не издавшими ни слова монахами, что казались стаей огромных двуногих и бескрылых ворон.
- Эээ! – кинулся вслед за ними приблудившийся итальянец, ставший по воле Рока проводником
Его тут же поймали за плечи, развернули к себе лицом, и, дыша перегаром, смешанным с чесноком, сказали с непонятным акцентом:
- Малыш, мне глубоко все равно, что ты гроза квартала, и таскаешь за пазухой наваху из Толедо. Понял?
- Понял, – испуганно согласился Адольфино, мигом сообразив, что из сталньых клешей ему не вырваться. А вот, как же этот крепыш, что, казалось, проспал всю дорогу, успел все про него разузнать, он так и не понял….
- Тебе же капитан говорил, что мы обязались не скупать души?
- Говорил… - что же это такое… От страха поперек горла что-то стало намертво, и перекрыло дыхание. Нож испугался. Очень сильно.
- Но, умения-то остались. Вот и можем разглядеть даже в самом отброшенном отбросе жемчужное зерно! – все верно понял собеседник со странным говором. И что дышать перестал почти, и что руки задрожали…. - Только портки не замочи! Шучу я, – и расхохотался.
К нему присоединились и остальные из отряда загадочного капитана. Солдаты спешились, собрались тесной кучкой. С постоянной оглядкой на ворота – пошли по рукам фляжке. И Ножу перепало.
Хлебнул, закашлялся… Тут же получил несколько тумаков по спине. И маленький кусочек копченного мяса, чтобы закусить непривычное жжение во рту.
- Осторожнее, малыш! Вудка не вино! Крепких любит!
Наконец, Адольфино прокашлялся. И спросил у того, с акцентом который. Как услышать успел, все его сержантом называли….
- Сержант! – тронул Чиано его за рукав пыльной куртки из толстой кожи. Неуместной в жаре миланского лета.
- Га? – обернулся сержант. – Если до ветру сходить – так никто не держит. Дуй себе со всех стволов. Мы тут долго еще будем. А капитан Швальбе никогда не оставлял неоплаченных долгов!
После столь торжественной тирады, сержант горделиво выпятил грудь. Словно сам, из личного кармана, со всеми капитановыми должниками расплачивался. Или, присмотревшись к потертой рукояти даги, выглядывающей из сапога, скорее, назойливых должников прирезывая в темном углу….
Адольфино не стал задерживаться дольше необходимого. Не убегут, действительно. А если и убегут, ну что же. Милан не столь велик, чтобы Чиано Нож не нашел своих обидчиков. Хоть и те еще ребята. Тертые – перетертые. Не одна загубленная живая душа за плечами….
Все немцы – жадные сволочи, как дед говорил. Мир праху его. А пока что, дворами да переулками пробежать с четверть лиги до церквушки святого Христофора. Да там оплатить молебен за здравие матери с Кармен.
И бегом-бегом обратно. К Сант-Эусторджио… Судьба родных – в руке Господа. А лишний раз видеть из страдания выше любых человеческих сил. Особенно, когда встает перед глазами корчащаяся в огне фигурка…
Собор пустовал. И шаги эхом отдавались от стен. Монахи все так же хранили молчание. Наконец, процессия обогнула неф, и оказалась около неприметной дверцы. Тот самый служитель Бога, что звал за собой – указал на нее. И чуть слышно прошептал:
- Вас ждут, капитан.
Швальбе поклонился монаху, и потянул дверь на себя. Поддалась легко. И капитан шагнул внутрь, заранее готовясь к полумраку и лицезрению обезображенного лика местного «папы».
За коротким, в три шага коридором, оказалась еще одна дверь. Мысленно перекрестившись, Швальбе открыл ее. По глазам ударил яркий свет пары десятков свечей и нестерпимый жар.
- Проходите, Гунтер, и чувствуйте себя как дома!
- Благодарю Вас! – ответил Швальбе. Да, капитан, как ни прискорбно сознавать, но Вы – олух царя небесного. Привыкли ко всяким мерзостям, и на приличных людей кидаетесь. Говорящий не был ни стар, ни изуродован. Лет 35-40 от силы. Широкие плечи, крупные ладони, черные волосы, сросшиеся брови. Сидит в окружении сразу трех жаровен. Потому и жар нетерпимый в комнатушке. Но на лице ни капли пота.
- Грех не воспользоваться советом и опытом предшественника, – кивнул хозяин на пышущие жаровни.
- Вы Папу Климента Шестого ввиду имеете? – уточнил Швальбе, и, ничуть не стесняясь, присел по-турецки, на ковер, устилающий пол.- Его, насколько знаю, жар, все-таки, спас от миазмов.
- Положительно, Ватикан не ошибся в том, что обратились за помощью именно к вам. Ах, да, забыл представиться! – извинился последователь Климента. – Можете называть меня Диего. Настоящее имя может сказать слишком многое.
- Понимаю, Диего. Отлично понимаю. Кстати, Вы не будете против, если я все же несколько разоблачусь? Жарко, понимаете ли. – Швальбе, не дожидаясь разрешения хозяина, стянул мокрую уже насквозь куртку, оставшись в рванном колете и рубашке.
- Ах, простите мне мою оплошность! – смешно всплеснул руками «Диего». – Надеюсь, Вы, любезный капитан, позволите мне загладить сию оплошность хорошим вином?
- Сочту за честь! – манерно склонил голову Швальбе.
- Рейнское?! – пару минут спустя, в удивлении воскликнул он, пригубив из бокала. Темно-красно вино в бокале веницианского стекла….
- Вас это удивляет? – улыбнулся Диего. – А меня нет, – тут же посерьезнел он. – Удивительнее должно быть то, что Вы из далекой безбожной Чехии явились на просьбу о помощи, отринув глупую вражду.
- Знаете, Диего… - снова пригубил вино капитан. – Я, как и те, кто имеет право отдавать мне приказы, придерживаемся несколько других взглядов на взаимоотношение конфессий. Вам, думаю, знакомы высказывания Боккаччо о трех перстнях?
- Безусловно! Любой благовоспитанный человек должен быть знаком с этой новеллой!
- Тогда, думаю, Вам проще будет принять мысль, что для меня нет особой разницы между католиками, протестантами и православными. Кстати, если между нами – в моем отряде есть представители всех этих церквей.
- Да вы что?! – округлил в удивлении глаза Диего. – И…
- И совершенно без эксцессов, как должно было бы произойти, – добил ошеломленного собеседника капитан. И сам долил себе вина.
- Чудны дела твои, Господни… - тряхнул головой Диего. – Капитан, отдайте бутылку. Самое время промочить горло, и перейти, наконец, к делу. А оно состоит в следующем…
Окончание следует