Чупрына уцелел. Миновали полковника и пули с дробом, что летели в кучу, наугад. И пику никто в грудь не вогнал, и в требуху ржавым ножом не сунул. Бравого полковника с коня не стягивали, и руки не крутили. Даже пистоль с саблей, и те, оставили болтаться на роскошном поясе...
Косач к разбитому полковнику подходить пока что не стал. Были дела и поважнее. Все же, первый правильный бой у Безликих. Не числом давить, десятеро на одного, и не в потемках горло резать. Грудь в грудь. Каждого похвалить надо, по плечу похлопать. Молодец, мол, все как надо сделал. А что кишки из брюха выпадают - не беда! Лекари сейчас заштопают кривой иглой, кипящего маслица плесканут не жалеючи. Терпи, друже, полковником станешь...
Раненных, впрочем, оказалось немного. Да и убитыми Скаженный потерял немного. Все же, внезапность атаки и массированный огневой налет сыграл свою роль. В чистом поле с хлопцами Чупрыны если бы столкнулся - еще неизвестно кто кого за хвост оттаскает.
Вот привислянцами погибшими, весь тракт был завален. Косач не приглядывался, но похоже, что большая часть на совести стрелков. А рукопашная схватка уже, по большому счету и не нужна была. Так, поле боя за собою оставить...
Раненных коронных не добивали. Сумел, видно, ротмистр внушить своим башибузукам, что негоже грехи множить. И что далеко не все, кто сражается под негодяйскими стягами - сам негодяй. Всякое могло случиться. Могли и силой заставить, да и морок с помрачением рассудка тоже бывают. Особенно у вояк, если их по шлему долго бить.
Между телами деятельно сновали “трофейщики”, собирая годное в дело оружие и доспех. Не брезговали и в исподнем деньгу поискать. И с окоченевшего пальца драгоценный перстенек срезать, если стянуть не получилось. Себе ничего не оставляли. Кому хочется за “крысятничество” получить пацюка в кувшине на живот? Потому, все ценное - не за пазуху, а на расстеленное полотно. Кое-где уже запачканное свежей кровью.
Для войны, в первую очередь нужны деньги. И во вторую, и в третью. Да, жалование бойцам платить не надо - добровольцы. Но кормить надо, лечить надо! Оружие тоже закупать надо. Порох опять же... С селитряных ям много не соберешь, да и время уходит.
Там же, около сваленных в кучу кошельков и колец, лежало оружие. Сабли, пики, самопалы с пистолями. Временами “трофейщики” подтягивали очередную партию, складывая неопрятными грудами. Навстречу выскочил Скаженный, нутром ощутивший присутствие командира. Был ротмистр взьерошен и радостен. Точь в точь, как все прочие. Кроме, конечно, уцелевших привислянцев, что бросив оружие в кучу, мигом становились похожими на курей, ошпаренных перед ощипом крутым кипятком.
- Порвали, друже! Порвали! - не удержавшись, Бортнич кинулся обниматься. Облапил полковника так, что у того аж спина хрустнула.
- Задавишь!
- Ну так порвали же ведь!
- Молодцы, что могу сказать! Потери какие?
- Да почти и никого! - отмахнулся ротмистр. - Мы ж их, как кутят передавили!
- Потери какие? - с нажимом повторил Косач, давя на корню неуместные восторги.
- Да то разве потери? Полсотни всего к Айону ушли. А ихних, ихних-то, считай пять сотен покрошили!
Казалось, что еще немного, и Бортнич пойдет в пляс, хлопая по коленям испачканными в крови ладоням. Видать, не сдержался ротмистр на положенном командиру месте, тоже в рубку попер. Ну, как Язь верно говорит - Скаженый, он скаженый и есть.
- А что там у тебя за взрыв был? Инрог?
- Не поверишь, друже! Шальная пуля в ствол угодила! И ядро как раз! Ствол - в труху! Прислугу - в труху!
- Ствол пробанили плохо, да? - хмыкнул Косач.
- Похоже на то, - смущенно развел руками ротмистр.
- Так бы сразу и говорил, а то плетешь байки. На инрога-то, никто сракой не посадит*.
*При выстреле, у седока внутренности меняются местами. И дальнейшая жизнь становится интересной. Но короткой.
- По уму - надо бы. - вздохнул Скаженный. Ротмистр уже успокоился, и обниматься не лез. - Только некого.
- На будущее учти.
Бортнич кивнул. И, видать, чтобы запалу не потерять, умелся к пушкарям. Вставлять фитиль. На будущее.
Косач же, решив не влезать в хромую, но все же налаженную систему работы, отошел подальше и уселся на кочку, наблюдая за происходящим.
Сбор ценного имущества подходил к концу. Убитых, многие из которых раздеты были догола, сволакивали к обочине, чтобы прямо там и закопать. Трупы оставлять на потраву лисам и воронам никто не собирался. Ты ведь только подобное сотвори раз, и все. Такая резня пойдет, что все кровью умоются. Никак нельзя взять и оставить. Ни Айон не поймет, ни Тенгри...
Долго скучать полковнику не пришлось. Из пленных привислянцев надо было отобрать тех, кто готов стать под золотое знамя с волчьей головой.
Говоря между своими, полковника немного потряхивало. Трусом он не был, упаси Айон и все прочие боги. Но одно дело кидаться в омут драки-круговерти, где каждый миг сулит пулю в грудь или клинок в печень. И совсем другое, стоять напротив врагов нынешних, пытаясь заставить стать врагами бывшими. Стоять, и знать, что не обыскивали ведь их. И запросто может найтись пистоль, до поры укрытый за пазухой или в кармане...
- Долго говорить я не буду! - сказал Косач, взобравшись на лафет. Тушу разорвавшегося инрога скинули, а вот лафет пригодился. Не на тулумбас же влезать грязными сапогами.
Привислянцев уцелела, считай, треть. Потому, на полковника уставилось пар триста глаз. И у каждого из смотрящих, меньше часа назад погиб товарищ, друг, а то и кровный родич...
- По первости, прошу меня простить, - И полковник низко поклонился, - за ту кровь, что вы пролили, побратимы ваши.
Неожиданное начало взбудоражило пленных. Пошли переглядки, шепотки поползли. Удивил пан Вылк, ей богу, удивил! До самых печенок прямо!
- Вина в том, не на мне! И не на них! - выпрямился Косач, и обвел рукой цепочкой стоящих Безликих. Зацепил и роту Волков, расположившихся поодаль. Гвардейцы, в молниеносной схватке вырезав все разъезды, потеряли всего пару человек... - Вина за кровь вашу - на преступном Владзиславе, что трон узурпировал, истинного короля нашего, в темницу заточив! Сановники же и магнаты, преференции всякие получив, Жигимонта нашего предали! За тарелку супу!
Привислянцы загудели. Видать, не такими уж верными они были, как в Орше считали. Но Косач не позволил себе радоваться раньше времени. Мало ли что...
- Вот! За тарелку супу! А вы за что Жигимонта продали, братья? Вам что посулили за присягу забытую?!
- Мы среди своих кровь не лили!!! - крикнул кто-то из глубины.
- А как с предателями поступать надо?! Халвой кормить?! Или что?!
Неизвестный крикун не ответил...
Орсания.1-22
- Вот и встретились.
- Неожиданно, да.
- Сколько лет прошло?
- До Грунвальда три, и после.
- Много…
- Все в руках Айона. Или Тенгри?
- Да какая, по большому счету, разница?
- Сказал тавропонт, поглядывая на овцу…
Полковники засмеялись.
- Ты, как погляжу, не меняешься. Все такой же…
- Как говаривал поручик Ржевский – если что-то работает, то не стоит чинить!
- Умнейший был человек. Где сейчас – не знаешь?
- Где-то у ракушан погиб…
- Жаль. Хороший был человек.
- Все мы хорошие…
Косач подсел ближе, оказавшись с Чупрыной лицом к лицу:
- А теперь, давай начистоту. Не будем кота за яйца тягать.
Командир Привислянского полка склонил голову, внимательно глядя на старого товарища.
- Давай ко мне.
Чупрына грустно улыбнулся, провел большим пальцем по усам:
- Тут какое дело, друже Косач. Или пан Вылк?
- Для тебя - как душе угодно. Только ведь какое дело тут может быть?! Твои-то, все почти к нам перешли. Полсотни отказалось всего!
- А ты у тех, кто перешел, спросил, с чего вдруг? Может, они не Владзислава возненавидели, а жить хотят? Кто тебя знает, моргнешь, да ухорезы твои всех и покончают.
- Злой ты, друже… - плечи Косача поникли, - правду прямо таки бердышем рубишь…
- А ты как хотел? – удивился Чупрына. – Мы с тобою, бок о бок шесть годов служили. Что же я буду за человек, если соратнику в глаза совру?
- Паршивым будешь человеком, - согласился Косач.
- Вот и зачем мне такое счастье под конец жизни? Ты же моих хлопцев пряниками кормить не будешь. В первом же бою на смерть пойдут. На пики да на инрожий дроб.
- Доверие заслужить надо…
- И скверну предательства кровью смыть, – продолжил мысль гвардейского полковника, полковник пехотный. – И прав будешь до последнего знака. Сам бы так поступил.
- Так я же тебя и зову. Полковником и будешь. Только не за предателя сражаться будешь, а за истинного короля! Доброту Жигимонтову забыл? И присягу, что в Соборе давал?* Саблю-то, не потерял?
*Пан Вылк имеет ввиду Собор Святого Томаша Кальмиусского в Орше, в котором, по традиции, принимали присягу молодые офицеры. Одновременно, над личным оружием происходил обряд освещения
- Даже твои гайдамаки забрать не рискнули, – в подтверждение своих слов, Чупрына коснулся рукояти карабели. – Видать, умные.
- Дурных не держим.
- Ну, раз дурных не держишь, то ответь на один вопрос.
- На один всего? Я же не жадный, могу и на два ответ дать.
- Там глянем. Может и два задам. Ты мне, друже вот что скажи. Ты на что надеешься?
- То есть? – насторожился Косач, - ты разве письма мои не читал?
- Читал, - кивнул Чупрына. – Хорошего ты сказочника нашел, ой, хорошего. Прям не письма, а чистый мёд. За ним даже крови не видно. Жигимонта вызволить, на трон посадить, альвам да свеонам от ворот поворот устроить и дулю в харю сунуть. Вот только с чего бы это альвам дулю твою, полковничью, стерпеть захочется не думал? Ведь войска двинут, и все. Ни Степь не поможет, ни литвины.
- Двинут – по рогам получат. Вместе – мы сила!
- Жигимонт тоже так думал. Второго Грунвальда хочешь?
- Не хочу, – тихо сказал Косач. – Но и смотреть на все это не хочу. Поперек горла стало…
- А мне, полковник, поперек горла Степь стала. Степные ведь, хуже галуцей. А ты им дорожку ковром выстилаешь. Еще с караваем навстречу выйди
- Зато бойцы справные.
- Ты это тем скажи, кого сволота узкоглазая по дороге до последней нитки обберет. Или юшку пустит. Чего, мол, жалеть, Косач-батыр сказал – враг, значит всё кругом - враг! – Варенуха не размахивал руками, не брызгал слюной. Он говорил спокойно, взвешивая каждое слово. – Потому и к тебе не пойду. Ни добром, ни злом. Хочешь, тут кончай, - полковник оглянулся на десяток охоронцев, стоящих поодаль. – Хочешь, к обочине увести прикажи. Чтобы кровью сапоги тебе не заляпать.
- Не дождешься, – оскалился Косач, – не будем свеонов радовать грызней напрасной.
- А что, живым отпустишь? Или еще и пайзцу выдашь? Или что там у степняков заместо белолиста выдают?
- Выдам, друже, обязательно выдам. И тебе, и тем, кто под Волка идти отказались.
- Шутишь?
Косач только руками развел:
- Не шутят такими делами, друже, не шутят. Полковничье слово – крепче гороха, сам знаешь. Оружие не верну, пойми верно. А так - иди куда хочешь.
- Вот так возьмешь, да отпустишь? – прищурился Чупрына.
- Не просто так. Ты слово дашь прилюдно, что против не пойдешь. И в Рось иди. Последний совет.
- В Рось? – полковник удивился, и этого не скрывал.
- В нее самую, – коротко ответил Косач и поднялся на ноги.
Глядя снизу-вверх на прежнего соратника, Чупрына произнес:
- А тебе такой совет, полковник. Зима близко, гляди – не замерзни.
- Не боись. В крови отогреюсь. Она, как из вены плескает – горячая.
ПСВолею уважаемого обчества, Сигизмунд переименован в Жигимонта. Возможно,кое-где в дальнейшем еще встретиться в прежней форме, на что прошу сразу же обращать внимание невнимательного автора )