irkuem (irkuem) wrote,
irkuem
irkuem

Category:

Рецензия на "Колоколенку"

Есть у меня рассказ...

Дать сколь-нибудь точную оценку столь емкому и насыщенному различными смы-словыми оттенками тексту, как рассказ Михаила Рагимова «Колоколенка», очень непросто. И дело здесь даже не в том, что в сюжетную линию этого рассказа вплелись мотивы хорошо известной многим песни о доле солдата на войне под одноименным названием, а также поистине эпической, берущей за душу концовкой, звучащей так: «Горочки-пригорочки, башни-колоколенки… /Что кому достанется, чей теперь черед? /Рана незажитая, память неубитая, /Солнышко, да полюшко, да геройский взвод». Однако если в песне речь идет скорее о солдатской доле вообще, то в рассказе М. Рагимова все очень конкретно. Конкретный герой и конкретные перипетии его солдатской судьбы. Конкретные жизненные ситуации и сцены из армейской и фронтовой жизни. Со всей их непредсказуемостью и неожиданными поворотами, которые то выглядят в значительной степени законо-мерными, то являются игрой чистого случая. И удивительно узнаваем при этом колорит той части земного шара, которую иногда принято называть не Европой и не Азией, но – Россией, хотя главный герой рассказа и является украинцем из Херсона. В данной связи достаточно отметить только два момента. Это, во-первых и прежде всего – серьезное отношение к делу всех без исключения персонажей рассказа, которое, тем не менее, непостижимым образом переплетается с неповторимыми элементами извечной русской дезорганизованности и расхлябанности, и, во-вторых, столь узнаваемый по современной российской повседневности несколько грубоватый юмор, которым насыщено повествование – иногда с непосредственно армейской, а зачастую и просто житейской спецификой, так помогающий герою рассказа совладать с собой не только в сложных, но также и в смертельно опасных, вплоть до полной безнадежности, ситуациях.
Хочется остановиться на ряде сильных, без всякого сомнения, моментов авторского художественного подхода к излагаемому в рассказе материалу, а также заострить внимание на своеобразии сюжетной канвы произведения. С одной стороны, хорошо заметна манера автора делать акцент на, казалось бы, несущественных, однако очень точно – вплоть до жесткой натуралистичности, подробностях (которыми, впрочем, М. Рагимов не злоупотребляет), характеризующих как ситуацию в целом, о которой идет в рассказе речь на тот или иной момент, так и психологическое состояние находящегося в этой ситуации самого главного героя и, отчасти, других персонажей произведения. Другой стороной по существу того же авторского приема являются подчас весьма длительные лакуны, в том числе хронологического характера, за счет которых достигается сжатость повествования вплоть до лаконичности, и которые не только не вредят сюжетной линии произведения, но, напротив, придают ей отточенный и завершенный вид. Достигается этот эффект, безусловно, в том числе за счет того, что читатель, отталкиваясь от собственных знаний и представлений об излагаемых в рассказе реалиях, вполне может самостоятельно восстановить эти лакуны с помощью воображения и подсказанных его личной фантазией подробностей.
Важнейшим для тематики рассказа является вопрос о мотивации героя, которая заставляет выносить и помогает ему преодолевать порой не просто тяжелые, а неимоверные лишения и нагрузки фронтовой действительности, а также не раз вынуждает его идти на верную смерть. Можно поставить вопрос и шире: почему сержант, а затем старшина и помкомвзода Адаменко, в общем-то – обычный сельский парень из Новороссии, вполне добровольно, причем не за страх, а за совесть выполняет свою более чем опасную боевую работу. Ведь не исключительно же потому, что, согласно представлениям героя, это почетно – или, как сейчас говорят, «круто» (хотя и поэтому, как можно догадываться, тоже). Согласно автору, сам Адаменко над данным вопросом практически не задумывается, одна-ко из текста рассказа хорошо видно (причем чувствуется: автор сделал это осознанно), что как для самого Адаменко, так и для всех без исключения персонажей рассказа ответ на данный вопрос очевиден и его можно отразить следующими словами: ТАК НАДО. И надо, если выражаться строфой написанного в 1941 г. бессмертного творения К. Симонова, не в последнюю очередь потому, что именно так «встарь повелось на великой Руси». Насколь-ко можно судить, подобным образом автор через присущее персонажам рассказа индивидуальное своеобразие, а также конкретику их фронтовой жизни и судеб, выходит на общие для фронтовиков того времени черты.
Столь характерная для данного произведения тенденция к конкретике проявляется и в итоговом эпизоде с колоколенкой. Из текста песни трудно, в частности, понять: исходя из какой необходимости советское подразделение в лоб атакует находящуюся на коло-кольне неприятельскую пулеметную точку, и почему ее нельзя уничтожить иным путем. Ведь это не 1941–42 гг., когда на фронте для эффективного ведения боевых действий по-рой не хватало самого необходимого, а до момента учреждения ордена Славы было еще воевать и воевать. В рассказе М. Рагимова ситуация, напротив, предельна ясна. Более чем ясно и то, что для остатка взвода лейтенанта Крупенникова, находящегося в тылу врага и уходящего от многодневного преследования, она предельно критическая: еще пять, от силы десять минут – и позади появятся десятки финнов с их автоматами «Суоми» и криками «Смерть советским!» Остаться в живых только один шанс – успеть перебежать за это время через поле до спасительной лесной чащи, однако путь к последней преградила оставшаяся от сожженной деревни колоколенка с находящимся на ней «машингевером». Далее отчасти повторяется ситуация из одноименной песни с отчаянным броском к колоколенке русского солдата, вступившего «за други своя» в схватку со смертью. Интересна интерпре-тация автором момента, когда старшой Крупенников поднимается во весь рост под пулеметную очередь, сбившую его с ног. Если исходить из текста песни, поступок Крупенникова с логической точки зрения выглядит попросту абсурдным; остается также неясно, удалось ли взводу все-таки уничтожить вражеский пулемет – хотя атаковавший его боец, согласно сюжету песни, уцелел. В рассказе же М. Рагимова самонадеянный, да и в остальном не слишком симпатичный (в том числе и для Адаменко) лейтенант жертвует собой со-знательно. Видя, что его помкомвзвода вот-вот погибнет в то время, когда до колоколенки ему остался лишь последний бросок, Крупенников спасает оставшихся в живых бойцов своего взвода, встав в полный рост с целью отвлечь на себя внимание вражеского пулемет-чика. В результате Адаменко уничтожает пулеметный расчет, а бойцы взвода успевают достичь леса на другом конце поля до появления здесь финнов.
Немаловажно отметить, что герой рассказа – не простой пехотинец из обычного стрелкового подразделения, а по тогдашним меркам неплохо подготовленный осназовец, специфику боевой работы которого составляли в том числе и диверсионные действия. Далеко не все воевавшие имели подобную подготовку – а ведь случалось, особенно в начальном периоде войны, что они не имели ее вообще. Поэтому действия героя рассказа (который к зиме 1941 г. имел такие достаточно редко встречавшиеся тогда у фронтовиков награды, как боевой орден и «отважную» медаль) даже в первом для него бою типичными для обычного бойца назвать очень трудно. Попробуем обосновать эту мысль, скажем так, от противного, в связи с чем приведем сокращенный текст из воспоминаний прошедшего всю войну советского кинорежиссера Григория Чухрая (речь здесь о 41-м): «События разворачивались стремительно. Меня приняли кандидатом в партию, а через час я стоял в штабе запасной бригады перед столом майора, который назначил меня, младшего сержанта, командиром пехотного взвода. Я не мог не сказать, что по специальности радист и пехотного боя не знаю. Майор, выслушав меня, сказал устало:
– Если бы у меня было кого назначить, я бы тебя, сопляка, в упор не видел. Но у меня нет офицеров, а ты больше года прослужил в армии. И вообще – приказы не обсуждаются!
На улице перед зданием штаба меня ждал мой взвод. Это были только сегодня мо-билизованные работники харьковского прилавка, на них еще была гражданская одежда и все они по возрасту годились мне в отцы. Нас отвели на гребень горы над станцией Харьков-Сортировочная и дали участок, который мы должны защищать. Окопы здесь были вырыты до нас. Привезли ужин и обмундирование. На рассвете прибыла полуторка с винтов-ками и патронами, я раздал оружие.
И вдруг крик:
– Танки! Немецкие танки!
На станции Харьков-Сортировочная к рельсам медленно двигались три танка, через наши головы полетели их снаряды. Все мои вояки повалились на дно окопа. Огонь со стороны немцев усилился, а мои солдаты бездействовали. Я отстреливался, бегал по окопу, матюгался и пинками сапог поднимал боевой дух своих «стариков». Они поднимались на ноги, но только я поворачивался к другим, эти снова оказывались на дне окопа. Между тем с нашей стороны заработала артиллерия. Танки попятились, развернулись и начали ухо-дить, наступила долгая тишина. Не скоро кто-то из моих торгашей осмелился выглянуть из-за бруствера окопа, и я услышал победный крик:
– Они ушли! Мы победили!!!»

…Иногда говорят, что основную тяжесть Великой Отечественной вынесли на своих плечах молодые. Принято также считать, что с немецкой стороны из поколения, для которого «завтра была война», с нее вернулось 30%, а с советской – лишь 1%, да и то уцелевших только чудом. Однако, без всякого сомнения, благодаря ратному подвигу в большой степени именно этого поколения советских людей существуем сегодня мы. На мой взгляд, о начальном этапе их боевого пути – рассказ М. Рагимова, свою попытку изложить личное впечатление от которого хотелось бы закончить строками, принадлежащими бойцу добровольческого истребительного батальона, которому на момент их написания в июле 1941-го еще не было и 17-ти, но который затем прошел практически всю войну, начав ее в пехоте и разведке, а закончив офицером и танковым асом, дважды представлявшимся к званию Ге-роя Советского Союза, точку в чьей фронтовой судьбе поставило тяжелое увечье, полученное уже в победном 1945-м году:
Девятый класс окончен лишь вчера.
Окончу ли когда-нибудь десятый?
Каникулы - счастливая пора.
И вдруг - траншея, карабин, гранаты,

И над рекой дотла сгоревший дом,
Сосед по парте навсегда потерян.
Я путаюсь беспомощно во всем,
Что невозможно школьной меркой мерить.

Но пальцем с фиолетовым пятном,
Следом диктантов и работ контрольных,
Нажав крючок, подумал я о том,
Что начинаю счет уже не школьный.

Куц О. Ю.,
к. и. н.

Автор рецензии - О.Куц. Мой товарищ, автор книг по истории казачества и просто хороший человек)))
Tags: Графоманство, Рецензиеотзывы, Сам про себя
Subscribe

  • Золотистая макрель

    ...она же корифена. Хотел бы сказать, что отобрал у медведя, но врать не стану. Мне ее орланы принесли, хоть и выдрав свою часть. Впрочем, думаю, что…

  • (no subject)

    Достижение "Уебать медведя лопатой" получено. Можно из заповедной системы увольняться, большего не добиться

  • И снова фото с Сахалина

  • Post a new comment

    Error

    default userpic

    Your IP address will be recorded 

    When you submit the form an invisible reCAPTCHA check will be performed.
    You must follow the Privacy Policy and Google Terms of use.
  • 9 comments